Быть тринадцатым
Волгоград — это три в одном: почти не сохранившийся купеческий Царицын (так назывался город до 10.04.1925) — с краснокирпичными особнячками и узкими улочками; монументальный Сталинград (до 10.11.1961) — с архитектурой в стиле классицизма и самой большой в мире скульптурой, и, собственно, Волгоград — промзона с однотипными спальными районами, торговыми центрами и постперестроечной эклектикой. Три города спорят, привыкают и атакуют друг друга. И люди в них, не взирая на время, живут разные: царицынцы — творческая интеллигенция, воспевающая исчезнувший город в книгах, графике и живописи; сталинградцы — горожане, ностальгирующие по СССР с его величием и предсказуемостью, до сих пор переживающие в себе Великие Победы; волгоградцы — люди постмодерна, в большинстве своем воспринимающие мир таким, каков он есть.
Единственное, о чем все дружно переживают — о потере Волгоградом статуса города-миллионника. На начало 2009 года численность постоянного населения составила 984,2 тыс. человек, что соответствует тринадцатому месту в России. Впрочем, если считать население с учетом примыкающих к городу поселков — Гумрак, М. Горького, Горная Поляна и Орловка, то получается 1 018,9 тыс. человек. Это устраивает волгоградцев, но не устраивает царицынцев и сталинградцев. У них возникает вопрос. Почему в 1989–1998 годах, когда Волгоград был городом-миллионником, жизненного пространства хватало, а в 2000-ных годах, при падении численности населения, возникла необходимость в точечной застройке, уничтожившей генеральный план, зеленые дворы и Центральный парк культуры и отдыха?
Сегодняшняя администрация города пытается примирить стороны новой концепцией. Ее суть: город, как открытая система, должен обладать наследственностью и изменчивостью. Наследственность — исторические зоны, которые стоит сохранять в первозданном виде, лишь усиливая их визуальное восприятие с помощью модных современных технологий. Изменчивость — постоянная адаптация инфраструктуры, архитектуры и культуры к вызовам времени. Что получится? Покажет время.