Выставка современное искусство
В культурном центре "Гараж" открылась выставка "Гектор Замора и Венецианская биеннале". То и другое изучал ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Гектор Замора — мексиканский художник, приглашенный участвовать в биеннале ее главным куратором Даниэлем Бирнбаумом. Неизвестным путем помощь в этом участии оказал культцентр "Гараж". Это, кажется, первый случай, когда иностранный художник участвует в иностранной выставке при помощи русской культурной институции — такую интеграцию в мировой арт-процесс нельзя было не отметить.
Выставка более чем скромная. В огромном автобусном гараже Константина Мельникова она занимает выгородку четыре на четыре метра. Гектор Замора придумал историю про то, как Венецию атаковали дирижабли. В самой Венеции он разместил один дирижабль, как бы застрявший между двумя зданиями Арсенала, экран с видео, где дирижабли плывут над Венецией, и еще много открыток с видами этого события. В Москве — фотографию застрявшего дирижабля, один этюд маслом с дирижаблем, летящим над каналом, одну гравюру, один рисунок — все мелкое и маловысокохудожественное. Выставка дополнена двумя большими хорошими плазмами — на одной то же самое видео, что в Венеции, на другой художник Георгий Острецов, один из семи выставленных в русском павильоне, проводит экскурсию по венецианскому Арсеналу.
Пиаровски тут все правильно. Венеция — это такое место, где русские арт-институции традиционно мерятся друг с другом. На биеннале сейчас масса русских проектов, есть главный павильон России с "Победой над будущим" Ольги Свибловой, есть выставка "Пир Трималхиона", устроенная пиар-агентством "Б17" Александрины Маркво, есть подводная лодка Александра Пономарева, есть "турнир поэтов" и выставка в Ка`Реццонико Stella Art Foundation, есть выставка Игоря Макаревича и Елены Елагиной и т. д. "Гараж" первым "добежал" назад в Москву и открыл свою выставку по следам венецианской, поскорей собирая на себя московское внимание к тому, что происходит в Италии.
Сложность в несокрытости предмета разговора.
Не сказать, что проект Гектора Заморы сногсшибателен. История понятная. Венеция — место необычное, там вода, гондолы и вообще. Художники тоже стремятся сделать необычное. Например — Венеция и подводная лодка. Что в Венеции все ездят на лодках — это да, а вот на подводной не все. Или Венеция и дирижабль. Что над Венецией летают самолеты — это да, а вот дирижабли — круто ведь, а? В Венеции есть еще и поезд, но это пока художественно не осмыслилось.
Стремление создать аттракцион в городе-аттракционе трогательно, как попытка поставить еще одну карусель в парке отдыха и этим прославиться. Художники тут к тому же люди несчастные, потому что у них карусели еще и не крутятся. Подводные лодки не плывут и под воду не лезут, дирижабли не летают, и все это не приносит никакого дохода. Но, по счастью, они действуют в специальном пространстве презумпции духовной значительности того, что делают. Имеется в виду, что все неспроста, а полно смысла, который не всем понятен,— это и создает таинственную сокрытость предмета разговора. Вот дирижабли — ведь, наверное, не просто так прилетели, тем более что их пригласил сам Бирнбаум. Возможно, это символы метафизические, а возможно, фаллические, а возможно — и война миров. Неважно, что не летают, неважно, что видеоролик сделан беспомощно, важно, что есть сокрытый смысл.
Это надо беречь как зеницу ока, иначе весь рынок рухнет. Но здесь именно это и оказывается проблемой. Потому что на видео видный жрец этого искусства Георгий Острецов ходит по Арсеналу и говорит все, что он думает. А мысли у него маленькие и коротенькие — не вообще, но вот в этом конкретном случае. Имен художников он не знает, замыслы их ему неведомы, зачем все это выставлено, он не понимает. Он входит в гигантский зал с зеркалами (инсталляция Микеланджело Пистолетто в самом начале Арсенала) и говорит: "Так, что тут у нас? Зеркала. Да, зеркала. Ну что? Зеркало — символ искусства. Но это не искусство, потому что зеркало обманывает, а искусство правдиво. У него справа то, что у нас слева. Только художник может познать реальность, а они нет... А, вот они немного и разбиты. Нет, а тут много разбито... Но много и остается, где еще видно". Смотрит на свое отражение там, где еще видно: "Да, это про отношения художника и реальности",— и уходит в сознании проделанной духовной работы. Входит в следующий зал. Там инсталляция архитектора Ионы Фридмана на тему спонтанного города — под потолком висят картонные коробки, имитирующие жилище, которое каждый житель строит сам для себя, создавая разнообразие форм самопроявления. "Так, тут у нас коробки. В воздухе. Мусор какой-то висит в воздухе. Да. А, это про то, что небеса замусорены. Да, это про замусоренность нашего метафизического пространства, там ведь столько всего..."
Он приходит к дирижаблям Заморы и говорит: "Очень интересно. Мы все помним, что у Гитлера был дирижабль, который сгорел". Ну был, назывался "Гинденбург", сгорел, что дальше? А ничего, просто сказать было нечего, блеснул эрудицией. Он обходит примерно 15 инсталляций, и везде одинаково. Замечательным образом увлекаясь театром теней Пола Чена на тему фантазий маркиза де Сада, он ухитряется не заметить расположенную в том же зале инсталляцию Игоря Макаревича и Елены Елагиной "Жизнь на снегу", а вместо этого пускается в рассуждения о связях абстракций русского авангарда с порнографический тематикой (про де Сада он не знает).
Но ужас здесь не в том, что один из лучших русских художников Георгий Острецов не дает себе труда выяснить имена коллег и зачем они все тут сделали. Он не искусствовед, а художник и не обязан выучивать то, что ему неинтересно, хотя, конечно, это хорошая иллюстрация к мифу о биеннале как о месте общения художников. Ужас в том, что он ходит по биеннале совершенно как обыватель, как вы бы ходили, дорогой читатель, но пытается сказать нечто глубокомысленное, чтобы произвести впечатление то ли на себя самого, то ли на свою миловидную спутницу.
Остается надеяться, что это у него такой концепт, и он специально очень реалистически изобразил, что художники не понимают, чего делают, и понять не интересуются. Но тогда это слишком радикальный концепт. Получается, никакой тайны нет, и скрытого смысла нет, и те, кто туда ездит и смотрит на все это, те, кто там выставляются, точно так же не видят смысла в том, что им показывают. Они заняты единственно пестованием чувства сопричастности к аттракционам, которые не работают даже и в том смысле, что не привлекают их самих. На этом фоне соревнование русских арт-институций в Венеции за то, кто острее выступит на этом поле, быстрее добежит в Москву и все расскажет, выглядит особенно пикантно.
Считаю, если это художественная акция, ее надо запретить, никому не показывать. Мы еще не дозрели до понимания акций такого уровня, их оценит будущее. Когда все это клюкнется, можно будет вытащить этот ролик и заявить: "Мы предупреждали, что это мыльные пузыри, даже фильм про это сделали, вот он. Они дурили нам и себе головы. Естественно, лопнуло". Экономисты так делают. Чем хуже художники?