Фестиваль театр
Чеховский фестиваль при поддержке Volvo представил в Москве спектакль "Игра снов" стокгольмского королевского драматического театра "Драматен" в постановке всемирно известного шведского хореографа Матса Эка. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Матс Эк известен прежде всего как хореограф. Но с некоторых пор в главном театре Швеции, стокгольмском "Драматене", он ставит и драматические спектакли. В которые, впрочем, всегда включает и танцевальные номера. "Игру снов" на фестивале ждали с нетерпением: Эк — живая легенда хореографии, а пьеса Стриндберга настолько сложна, что именно сочетание различных жанров могло бы стать интересным к ней ключом. Могло, но не стало. Танцев в спектакле "Игра снов" — от силы минут пятнадцать на почти три часа сценического действия. Номера очень выразительные, особенно дуэт спустившейся на землю дочери бога Индры Агнес и ее первого земного мужчины — решительные, резкие движения, каждое из них и неожиданно, и в то же время необходимо; вроде бы безвольные, словно загипнотизированные тела, которые все время словно пересекают друг друга и друг в друга резко вторгаются, а каждый жест — одновременно и бездумная шалость, и заветное стремление. Да и завершение этюда, роды Агнес, выглядит весьма эффектно: телом женщины становится огромная ширма, из-за которой в разные стороны торчат конечности, а из двери посредине неуверенно выползает на свет божий похожее на гусеницу ущербное безлицее существо. Наверное, трудно было бы более выразительно показать на сцене рождение богочеловека.
Есть в "Игре снов" еще несколько впечатляющих пластических эпизодов. Однако выглядят они, к сожалению, как необязательные вставки, и если вычесть их из стокгольмского спектакля, то останется весьма банальное следование канве пьесы Августа Стриндберга. Пьеса, как уже было сказано, не из тех, что сами просятся на сцену. То есть в театральных вузах ее изучать, конечно, необходимо — для более полного знания истории драматургии. Дочь небес у Стриндберга путешествует по кругам земного бытия и постепенно постигает боль и отчаяние людей, не ведающих, в чем смысл их жизни. "Игра снов" выстроена весьма произвольно, состоит из череды условно связанных друг с другом эпизодов и наполнена полувоплями растерянных персонажей — в духе символистской эстетики.
Можно представить себе два рода исходных обстоятельств, которые позволяют сегодня взяться за знаменитое сочинение. Во-первых, если есть какое-то неожиданное общее решение. Лет восемь назад на Чеховском фестивале другой стокгольмский театр показывал "Игру снов" в постановке Роберта Уилсона — почти что безответственную сказку, набор ошеломительно красивых картинок, в которых, несмотря на геометрическую ясность формы, чувствовалась и ирония, и жалость, и человеческая растерянность. Во-вторых, если есть компания прекрасных актеров, увлеченных старым текстом Стриндберга, чьи незаурядные индивидуальности могут оправдать любые сюжеты, найти неожиданные повороты и т. д.— то есть создать новые смыслы.
Ни того ни другого у Матса Эка не нашлось. Нельзя сказать, что "Драматен" играет Стриндберга совсем уж незатейливо. В "Игре снов" много примет, так сказать, современного театра — и видеопроекция в одной из сцен использована, и иронически отыгран мотив всеобщей театрализации жизни, и случайный набор элементов оформления весьма характерен для театра времен всеобщей деконструкции. Беда в том, что у господина Эка все это выглядит страшно неубедительно. Трудно сказать, насколько серьезно режиссер проникся путаной философией Стриндберга. Но никак не получается всерьез воспринимать предфинальную сцену спора представителей разных религий о смысле жизни с последующим открыванием таинственной двери и обнаружением за ней холодной всемирной пустоты.
Суховатая, бытовая манера, в которой актеры королевского театра размеренно двигаются по тексту пьесы, кажется, больше подходит для абсурдистской драматургии. Упрекать в "осовременивании" Стриндберга господина Эка вряд ли разумно — если бы "Игру снов" исполняли с декадентскими завываниями, было бы еще хуже. Впрочем, вообще трудно вообразить стиль, который спас бы эту затею. Не возьмусь по одному спектаклю судить о сегодняшнем состоянии труппы знаменитого королевского театра, но всех актеров, занятых в "Игре снов", в том числе и играющую Агнес Ребекку Хемсе, объединяет одно прискорбное качество — они неинтересны, незаразительны. Остается предположить, что выдающийся и очень смелый хореограф Матс Эк просто не обладает талантом раскрытия драматических актеров. Так что лучше бы "Игра снов" была все-таки балетом.