"Вальс с Баширом" израильтянина Ари Фольмана выходит на российские экраны спустя год после триумфальной премьеры в Канне. В этом опыте переплавились все типы экранного зрелища — документального, игрового, но прежде всего анимационного, считает обозреватель "Власти" Андрей Плахов.
Воинствующий пацифизм
Основа сюжета "Вальса" — вызвавшие шок мирового масштаба события сентября 1982 года, когда христиане-фалангисты устроили резню в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила на окраине Бейрута. Это произошло после того, как молодой харизматик, лидер фалангистов и союзник Израиля Башир Жмайель был избран президентом Ливана, а вскоре погиб вместе с 26 однопартийцами от взрыва подложенной в офисе бомбы. Отряды фалангистов вошли в палестинские лагеря и как следует оттянулись на беженцах под надзором победоносной израильской армии. Проходивший в ней службу молодой Ари Фольман находился на крыше одного из окрестных домов и наблюдал за резней в бинокль крупным планом. Израильтяне не обагрили свои руки кровью, но дали возможность фалангистам резать беззащитных людей.
Прошедший через этот психологический ад режиссер теперь, четверть века спустя, снимает документальное кино. Он встречается со своими однополчанами (чтобы добраться до одного из них, приходится даже совершить турне в Голландию), с военным журналистом, с психоаналитиком. Воспоминания участников событий сознательно стерты в их головах: таков механизм морального самооправдания. Кто-то запускает этот вытеснительный механизм с помощью алкоголя или марихуаны, а кто-то изгоняет бесов через художественную фантазию, переводя трагедию в символы.
Злым гением той войны был тогдашний министр обороны Ариэль Шарон, которого потом подвергли обструкции и фактически объявили военным преступником. Казалось, его политическая карьера закончилась, но на следующем этапе эскалации израильско-палестинского конфликта потребовалась "сильная рука", и Шарон опять вернулся во власть. Заслуженный "ястреб" уже который год лежит в коме — таким образом, потеря памяти становится символом отношений Израиля с недавней историей.
Ари Фольман записывает свидетельства солдат, воевавших в Ливане, и переводит их рассказы, вытащенные из глубин подсознания, в рисованные движущиеся картинки. Это дает возможность показать то, что и в игровом, и тем более в документальном кино выглядело бы нарушением всех норм и приличий: агонию застреленной собаки или лошадей с переломанными хребтами. В фильме много смелых поэтических образов: юноша, спасающийся от войны на лодке в виде гигантской плывущей женщины, или исполняющий танец смерти солдат, в руках которого пулемет превращается в гитару. Это и есть вынесенный в название "вальс с Баширом".
Последние годы мы наблюдаем явный ренессанс израильского кино. Острая художественная форма сочетается в нем с политической ангажированностью, как правило, леворадикального и воинствующе пацифистского (хоть это и оксюморон!) толка. Обыватели говорят: в Израиле отлично, это просто туристический рай, никакой войны вообще незаметно. А посмотрите наугад любой израильский фильм — он пронизан ощущением страшного трагизма, подстерегающей опасности и безвыходных ситуаций.
Типичный сюжет: любовь палестинского бомбиста и израильтянки (такой фильм был в конкурсе прошлогоднего Московского фестиваля). Атипичный сюжет: чувство, связавшее одной цепью двух солдат — еврея и араба. А на нынешнем ММКФ показывают "Муки в огне" Лины и Славы Чаплин, где подвергаются сомнению даже такие священные для евреев понятия, как пиетет перед жертвами холокоста. Между прочим, и "Вальс с Баширом" вызвал волну критики со стороны радикалов, упрекавших Ари Фольмана в том, что он провел параллель между узниками нацистских лагерей и вырезанными палестинскими беженцами. Покаяние приобретает, таким образом, более высокий градус, но также и политическую провокативность, которую далеко не все согласны принять.
"Вальс с Баширом" принято сравнивать с "Апокалипсисом наших дней" Копполы, поскольку оба глубоко копают в подсознании и показывают войну как психоделический опыт (вместо Вагнера Шопен, нашли адекватную замену и группе The Doors). На самом деле пацифистский израильский фильм больше всего напоминает по форме "Божественное вторжение" палестинца Элиа Сулеймана, в свое время мощно прозвучавшее в Канне. То тоже было политическое высказывание, причем весьма воинственное и антиизраильское, но поражавшее не идеологией, а смелой авангардной формой.
Мокументальное аниме
По существу, мы, зрители "Вальса с Баширом", присутствуем при рождении в кинематографе нового типа документально-анимационного фильма. Точнее мокументально-анимационного. Что касается техники анимации, то она достойна всяческих похвал в адрес художника Давида Полонского и мультипликатора Йони Гудмена. Но главная роль в успехе этого проекта, бесспорно, принадлежит Ари Фольману, опытному документалисту, решившему отойти от проторенных дорожек и вставшему на неведомую тропу.
Сам принцип документального аниме так же абсурден, как и словосочетание "воинствующий пацифизм". Но в данном случае надо лишь немного изменить написание — и вместо documentary получится mockumentary. Перевести документальные кадры в рисунки ни за что не удалось бы без насилия над материалом и вытекающей отсюда искусственности. Но в том-то и дело, что Фольман снимает псевдодокументальное кино, а оно обладает гораздо более подвижной образной системой.
Вот почему, например, лейтмотивом "Вальса" становится сцена-галлюцинация: 26 черных псов со светящимися глазами несутся по бульвару, мстя за своих сородичей, уничтоженных одним из солдат по приказу командира перед началом зачистки. В строго документальном фильме такой образ выглядел бы чужеродным. Но Фольман стирает жанровые границы, хотя и придерживается документальной канвы событий. В конечном счете трудно согласиться с теми, кто упрекает режиссера в излишней красивости или абстрактной образности. Фильм достаточно много говорит о ливанских событиях, а главное, пробуждает желание узнать больше — разве не в этом задача такого рода кино?
Мокументальное аниме входит в нашу жизнь самыми сумасбродными и причудливыми проектами. Один из них — под названием "Первый отряд" — представлен в программе нынешнего Московского фестиваля. Вот как выглядит аннотация к нему: "1942 год. Россия — единственная страна, которой удается противостоять нашествию нацистских захватчиков. Параллельно с боевыми действиями между регулярными армиями разворачивается скрытая война двух секретных оккультных служб, двух специальных военных ведомств — немецкого "Аненербе" и русского 6-го отдела военной разведки. На вооружении этих подразделений не танки и самолеты, а законы магии и волшебства. Древнее заклинание позволяет магам "Аненербе" вызвать из царства мертвых дух великого магистра ордена меча крестоносца барона фон Вольфа, павшего 700 лет назад в ходе Ледового побоища. Начальник советской разведки генерал Белов решает подключить к операции по противодействию барону фон Вольфу одного из своих самых одаренных агентов — 14-летнюю девочку Надю. Которая вызывает из потустороннего мира своих погибших друзей — пионеров-героев, казненных фашистами в самом начале войны..."
Что это за страннейшая мешанина советской пропаганды в духе боевых киносборников, постсоветских сенсаций типа фильма "Сволочи" и фантазий в духе "Индианы Джонса" Стивена Спилберга, "Хеллбоя" Гильермо дель Торо и "Бесславных ублюдков" Квентина Тарантино? Но самое интересное, что фильм снят в копродукции Канады, Японии и России режиссером Есихару Асино в лучших традициях японского авантюрного аниме, появления картины ждут фанаты этого жанра во всем мире. К тому же в ней есть несколько сцен выступлений "специалистов" и "военных экспертов", стилизованных под документальные. Вот такие экзотические жанровые цветы вырастают в саду современного кино.