Медная Лиза

рекомендует Дмитрий Ренанский

Появление звезды Марии Гулегиной должно, пожалуй, оживить два мариинских оперных муляжа — ставшую за четверть века артефактом "Пиковую даму" Юрия Темирканова и недавнего, но несвежего уже на премьере "Набукко" Дмитрия Бертмана. Две важные сопрановые партии можно увидеть и услышать живьем в интерпретации, вошедшей в историю на аудио- и видеоносителях. В прошлом году Гулегина пела "Набукко" в Мюнхене, Вене и Вероне, а "Пиковую" — в Метрополитен-опера. В Петербурге оба спектакля пройдут под управлением Валерия Гергиева. За то время, что он работает с Гулегиной, они не просто достигли полного взаимопонимания; нет другой певицы, которая была бы так творчески похожа на Гергиева. У обоих редкий дар сгущать музыкальное до телесно-осязаемого. Когда он в яме, а она на сцене, между ними простреливает высоковольтная дуга, и ее КПД в "Набукко" и "Пиковой даме" весьма высок.

То, как Гулегина поет заглавные женские роли Чайковского и Верди — Лизу и Абигайль, — признано абсолютным эталоном. Они действительно отлично подходят певице и по тесситуре, и по темпераменту. Хотя в случае Гулегиной голос не столь важен, как все остальное. Чисто вокально в "Пиковой даме" ей далеко до сонма выдающихся русских Лиз, а в партии Абигайль — до Гены Димитровой (плащ которой развевался как у всадницы апокалипсиса) или породистой Каллас. Между тем именно две эти партии, а вовсе не Турандот или, скажем, Норму, считают главными достижениями Гулегиной.

Возможно, дело в том, что она слишком хорошо понимает этих двух героинь. Родилась в Одессе, дебютировала в Минске, за свой роскошный голос была пожираема в провинциальном театре. Отработав ставку в рядовых спектаклях, уезжала петь в La Scala с Лучано Паваротти ("какая Ла Скала, ездит, наверное, приторговывать", злословили коллеги) — а потом раз, и завоевала оперный мир. Так бесспорно, что когда жрец-интриган говорит Абигайль-Гулегиной "ты должна править", — вопросов не возникает. Должна. Но играя Лизу и Абигайль, Гулегина играет таких же наделенных голосом бастардов, как и она сама. Ей близки чувства незаконнорожденной дочери вавилонского царя Навуходоносора. Она поет не богатую внучку графини, а пушкинский прообраз — нищую воспитанницу, мечтающую о красивой жизни.

Ей как никому сегодня удается быть непреклонной, проклинать, грозить отмщением и страстно любить, свергать противников и упиваться триумфом — а потом, оставаясь непобежденной, принимать яд. Гулегина это концентрат оперности, того, за что музыкальный театр любят и ненавидят. С годами она набрала вес, но свою фактуру не маскирует, а чуть бессознательно выставляет напоказ. Утрирует образ, местами производя вульгарное и почти карикатурное впечатление. Вроде бы она совсем не divina — но в некий трудноуловимый момент происходит многократно описанное оперное чудо: вампука превращается в откровение. Это как с музыкой раннего Верди, когда в бесконечных ум-ца-ум-ца вдруг проступает метафизика. Летом Гулегиной исполнится пятьдесят; надо поторопиться послушать не только ее, но и ее партнера в обеих операх, самого интересного из молодых мариинских теноров Максима Аксенова.

Мариинский театр, "Пиковая дама", 13 июня, 19.00; "Набукко", 17 июня, 19.00