С победительницей Roland Garros-2009 СВЕТЛАНОЙ КУЗНЕЦОВОЙ побеседовала корреспондент "Ъ" ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— Какая из двух побед в турнирах Большого шлема — та, пятилетней давности в открытом чемпионате США, или нынешняя — далась вам труднее?
— Конечно, нынешняя. Повторить успех всегда труднее, чем добиться его впервые. Слишком велико напряжение, слишком велик груз ответственности. Когда ты постоянно говоришь себе: ты должна, обязана выиграть, чаще всего не получается. Не знаю, как у других, но у меня так. А вот что касается эмоций, выиграв турнир Большого шлема в первый раз, я, тогда 19-летняя девчонка, радовалась куда более бурно, чем теперь. В субботу мои эмоции выходили через слезы. За годы выступлений я научилась сдерживать свои чувства. Во всяком случае, на людях. Мне кажется, что выражать бурную радость на корте — значит, не уважать своих проигравших соперниц. Если помните, то победительница Roland Garros 2004 года Анастасия Мыскина тоже в смысле выражения своих эмоций была весьма корректна.
— Четвертьфинальный матч с Сереной Уильямс стал, видимо, для вас самым принципиальным на турнире. Более того — он был еще и удивительно напряженным и красивым...
— Насчет красоты, пожалуй, соглашусь. Однако даже несмотря на то что здесь я взяла у Серены реванш за поражение в четвертьфинале Australian Open, думаю, что, может быть, даже более важной с точки зрения принципиальности была моя победа в 1/8 финала над Агнешкой Радваньской. Именно она была моим, скажем так, главным раздражителем последнего времени. Ей я проигрывала достаточно часто, в том числе на прошлогоднем Wimbledon. А когда я потом выиграла в четвертьфинале и у Серены Уильямс, то, даже несмотря на то что подвернула во время матча правый голеностоп, внутренне расслабилась и смогла уже спокойно готовиться к полуфиналу, а потом и к финалу.
— С кем в финалах Roland Garros вам игралось легче — с Жюстин Энен, которой вы уступили победу в 2006 году, или с первой ракеткой рейтинга ATP, соотечественницей Динарой Сафиной?
— Одинаково непросто было играть с обеими. А вообще-то в какой-то степени было и грустно, и смешно, как мы с Динарой, два, можно сказать, инвалида — одна травмированная, другая простуженная — все-таки добрались до этого финала. Мне кажется, Сафина не выдержала чисто психологически, слишком уж сильно давил на нее ее нынешний ранг. А по мне все-таки лучше в турнирах Большого шлема периодически выигрывать, где ты на глазах всего мира поочередно разделываешься со всеми самыми именитыми и заслуженными теннисистами, чем методично добывать очки в десятках, а то и сотнях соревнований. Первая ракетка, как лидер Кубка мира в других видах спорта, становится своего родом заложницей пресловутых очков. Боится их растерять, пребывает в сверхнапряжении и в конечном счете просто-напросто выхолащивается. А я, можно сказать, выиграла сейчас своего рода чемпионат мира. И теперь могу смело сказать: все, задание выполнено! И спать спокойно.
— Долго?
— Не очень. Примерно неделю. До турнира на траве в английском Стэнфорде, который для многих участников Roland Garros станет генеральной репетицией самого престижного в теннисе турнира — Wimbledon.
— А вы какое покрытие предпочитаете?
— В принципе мне все равно, но на грунте чувствую себя все-таки более уверенно. Видимо, сказывается привычка. Шесть лет в испанской теннисной академии, да и раньше в родном Питере я тренировалась, нарабатывая технику крученых ударов исключительно на земляных кортах. Если ты умеешь хорошо "крутить", то твоему сопернику архисложно обработать мяч. Вот почему я очень люблю Roland Garros. Немножко обидно было проиграть Динаре в первом сете на своей подаче. Но, как говорят мои родители (Александр Кузнецов — знаменитый тренер по велоспорту, Галина Царева — шестикратная чемпионка мира в велоспринте.— "Ъ"), если меня ужалить, я завожусь. Так вот, после этой ошибки я завелась, нашла свою игру, а дальше все пошло как по маслу.
— Почему осенью прошлого года вы покинули стены теннисной академии в Барселоне и расстались со своим испанским наставником Стефаном Ортегой?
— Уже довольно давно я, живя в Испании, начала ощущать нарастающее чувство дискомфорта. Проще говоря, в этой тихой стране, где, к слову, у меня есть свой собственный большой красивый дом, мне стало нестерпимо скучно. И в конце концов решение уехать созрело окончательно. На какое-то время я осталась без тренера вообще. Помогал лишь и помогает сейчас мой главный спарринг-партнер Александр Красноруцкий. Потому мне посоветовали обратиться к Ольге Морозовой. Она несколько месяцев консультировала меня, потерявшую на какое-то время уверенность в себе. Однако и с Ольгой Васильевной, которой я тем не менее очень благодарна, мы расстались. Почему? Наверное, не возникло между нами той высокой степени психологической совместимости, без которой между учеником и учителем в теннисе просто невозможно существовать. Я снова осталась одна. А когда весной приехала в Италию играть за Россию матч Кубка федерации и проиграла, то попросила помощи у Ларисы Савченко, присутствовавшей там в качестве тренера российской команды. И она приехала на два предшествовавших Roland Garros турнира — в Рим и Мадрид. И вот состоялись две подряд мои победы — сначала на престижном турнире в Штутгарте, а затем здесь, в Париже. И обе над Динарой Сафиной. Теперь я могу со всей определенностью сказать, что уверенность ко мне вернулась.
— Очень забавно наблюдать, как вы, словно заправский футболист, жонглируете на корте теннисным мячиком...
— Обожаю футбол с детства. Играла в школьном дворе с мальчишками каждую перемену. После уроков мама часами терпеливо ждала, пока я не наиграюсь. Было бы где и с кем, играла бы и сейчас. Но, увы, свои футбольные навыки могу, хоть и в малой степени, продемонстрировать только лишь на корте.
— А почему вы, вернувшись в Россию, поселились не в родном Петербурге, а в Москве?
— В Москве у меня масса друзей и приятных мне людей. Сейчас я снимаю здесь квартиру, но надеюсь скоро обзавестись и собственным жильем.
— Долго ли планируете еще играть?
— Буду играть, пока будет получаться, если уж не выигрывать, то во всяком случае выступать на высоком уровне. Впрочем, Серена Уильямс была самой возрастной спортсменкой среди четвертьфиналисток Roland Garros. А ведь ей всего 27.