Уважаемая редакция!
Статья Евгения Жирнова "Набросить на эту мерзость завесу" (N20 (823) от 25 мая 2009 года) ставит перед собой задачу как будто локальную и сугубо информационную: "восстановить историю того, как менялись взгляды российской власти по однополому вопросу". Дело хорошее, хотя многие из мимолетных замечаний статьи по поводу конкретных лиц основаны исключительно на сплетнях. Мертвые, конечно, сраму не имут, но не стоило бы писать про великого князя Константина Константиновича, что благодаря "заведованию всеми военно-учебными заведениями" он "без труда находил себе новых партнеров для однополой любви": дневники князя частично опубликованы, и из них хорошо видно, как тяжело переживал этот глубоко религиозный человек нет-нет да и случавшиеся с ним уступки "тайному греху" ("Опять должен был нести духовнику покаяние в том же грехе, как и четырнадцать лет назад. Невольно рождался в голове мучительный вопрос: ужели не в последний раз каюсь я в этом грехе?"). И про наркома Луначарского, неумеренно баловавшего юную жену-актрису и тем вызывавшего партийную критику, вряд ли следовало бы сообщать, что его "даже товарищи по партии называли педерастом": товарищи по партии (а вернее сказать, представители враждующих фракций) употребляли, как видно из мемуаров, другие слова и имели в виду другое. Это уж не говоря о том, что вряд ли стоит на полном серьезе ссылаться на признания наркома Ежова, сделанные в лубянской камере: помимо половых связей с мужчинами "железный нарком" еще сознался, например, в отравлении своей жены с целью скрыть ее шпионскую связь с английской разведкой.
Что мы в целом узнаем о геях и власти из обзора их взаимоотношений? О власти — что намерения ее на Руси могут быть различны, а эффективность действий всегда одинакова и стремится к нулю. Мысль эта не нова. Гораздо занимательнее встающий из статьи про "эту мерзость" собирательный образ российского гомосексуалиста. Образ этот, вне всяких сомнений, нечеловечески омерзителен. Российский гомосексуалист испокон веков занят сексуальной эксплуатацией "покорной и бесплатной дворни" и "готовых любым путем подзаработать солдат, мастеровых и извозчиков", а также "повсеместно и массово пользуется детьми до четырнадцати лет". Если же по странной прихоти он выбирает предметом своей страсти кого-то более социально близкого, то "пристраивает своих любовников на хлебные должности в различные ведомства" и "совместно участвует в разворовывании казенного имущества". Разумеется, он "весьма активно вовлекает в свои кружки молодежь и развращает ее". Так вот, значит, с кем уже которое столетие не может управиться российская власть? Вот, значит, чей парад тут у нас давеча запретили?
Может быть, это случайность? Ну, просто вот такие вот малосимпатичные персонажи из числа приверженцев однополой любви оказывались вовлечены в те или иные взаимоотношения с властью. А, скажем, приверженные этой же любви Чайковский, Кузмин, Дягилев и другие выдающиеся деятели отечественной культуры или хотя бы нарком Чичерин никак, вообразим себе, с властью не соприкасались и потому естественным путем оказались за рамками статьи... Обычные же частные лица, не фрики и не выродки, с властью, конечно, соприкасались — это только "известных людей", пишет Евгений Жирнов, "по "голубой" статье сажали только тогда, когда нужно было их посадить", а неизвестных, подсказывает нам статистика, примерно по тысяче человек за каждый год советского режима, но об этом в статье ни слова.
К сожалению, помимо выбора персонажей есть еще и выбор выражений. Можно поверить, что "красными содомитами" поборников сексуальной свободы среди коммунистов 1920-х годов автор называет не со зла. Куда труднее допустить, что ненароком вывела рука журналиста фразу: "Несознательные граждане, правда, возмущались и говорили, что воровство, грабеж, убийство и мужеложство не перестали быть преступлениями оттого, что в стране не стало царя". Потому что фраза эта недвусмысленно программирует читательскую реакцию: всякий нормальный человек возьмет тут сторону "несознательных граждан" и подтвердит, что при царе ли, без царя ли, а, разумеется же, были, есть и будут преступлениями воровство, грабеж, убийство и... Вот это мужеложство через запятую с очевидными злодействами и есть неявный, но основной месседж опубликованной "Властью" статьи.
История с гей-парадом и его запретом — это шелуха, пена, под которой нужно видеть подлинную симптоматику: есть в стране группа людей (немаленькая, но дело не в численности ведь?), живущая с ощущением собственной обделенности, отобранности прав и возможностей, остальным доступных без проблем и усилий,— от права оформить взаимоотношения с любимым человеком, решив тем самым набор муторных вопросов имущественного и налогового характера, до возможности взяться за руки на улице, не встречая ненависти во взглядах прохожих. В общественном сознании эта группа связывается с западной цивилизацией, а потому при малейшем дуновении в сторону усиления в обществе изоляционистской риторики данная тема легко превращается в жупел, которым размахивают разномастные политиканы. Внутри группы вдобавок находятся маленькие современные гапоны, которые подыгрывают им, создавая своими публичными акциями информационный повод.
И вот в условиях очередного локального обострения вопроса некоторое серьезное издание желает опубликовать вполне отстраненный аналитический материал. Хорошее дело, но, кажется, острота и болезненность темы должны бы подсказать редакции, что к этому материалу необходимо подходить с особой осмотрительностью. Можно ли вообразить, чтобы уважающий себя печатный орган откликнулся на российско-грузинский конфликт 2008 года перечнем подвизавшихся в России бандитов и жуликов грузинской национальности, пусть даже безупречным во всех деталях? И как бы отнеслись мы к беспристрастному внепартийному изданию, отреагировавшему на погромы Хрустальной ночи точной и подробной сводкой еврейских капиталов? Разумеется, масштабы ситуаций несравнимы, но принцип, наглядный в большом, должно блюсти и в малом: все, что говорится, говорится не в безвоздушном пространстве, а в контексте, и подчас этот контекст — боль и судьба многих людей.
От редакции. Уважаемый господин Кузьмин! При выборе тем для публикации мы стараемся не увлекаться "особой осмотрительностью", ведь сегодня это могут быть гомосексуалисты, а завтра — министры, музыканты, учителя или кто-то еще. В рубрике "Архив" мы часто показываем, что многие современные явления лишь на первый взгляд кажутся чем-то принципиально новым, а на самом деле имеют давнюю историю. Совершил преступление майор Евсюков — мы рассказываем об истории милицейской преступности; московские власти запрещают гей-парад — мы точно так же рассказываем об истории борьбы властей с гомосексуализмом. Об истории борьбы, а не о том, полезны ли гомосексуалисты для страны или вредны. Именно поэтому в статье нет ни Дягилева, ни Чайковского, ни офицера КГБ Леонида Кутергина, которого спецслужбы ФРГ завербовали именно на гомосексуальном компромате и который десять лет передавал им самую секретную информацию (см. "Власть" N14-16 за 2004 год). Мы, как нам кажется, ясно показали, что в царской России и СССР гомосексуализм превращался из компромата в уголовное преступление лишь в двух случаях: если человек открыто его демонстрировал либо если властям по тем или иным причинам нужно было его посадить. Учитывая массовость гомосексуализма, приведенная Вами статистика (тысяча осужденных в год) лишь подтверждает то, что в прочих случаях власти не особо боролись с этим явлением.