В сентябре Государственный Эрмитаж развил неожиданно бурную выставочную деятельность. Временные выставки в этом музее открываются практически каждую неделю. Но если японские гравюры, выставленные в музее в начале месяца, или произведения итальянской школы из коллекции Корсини москвичи уже видели, то две новые экспозиции — это оригинальный проект Эрмитажа. Они открываются завтра, это очередные выставки из серии "Шедевры музеев мира в Эрмитаже" — по соседству с "Чаем" Матисса в музее показывают триптих Макса Бекмана "Отплытие".
Нынешний сезон показал, что новая экспозиционная серия "Шедевры музеев мира в Эрмитаже", несмотря на свое явно искусственное происхождение (не лучшее финансовое положение музея), вполне жизнеспособна. Вслед за луврскими "Игроками" Ла Тура и двумя портретами Хальса из гаагского музея "Маурицхейс" петербургские зрители смогут увидеть знаменитый "Чай" Анри Матисса (1919) из Окружного художественного музея Лос-Анджелеса и триптих Макса Бекмана "Отплытие" (1932-1933) из Музея современного искусства в Нью-Йорке. Эти произведения для экспонирования Эрмитаж получил за две работы Кандинского ("Композиция #6" и эскиз к "Композиции #5"), предоставленные американским музеям для ставшей одним из хитов прошедшего сезона выставки, впервые собравшей вместе все "Композиции" Кандинского.
Выбор обоих произведений для эрмитажных выставок продиктован вполне конкретными соображениями. Несмотря на то что Эрмитаж обладает одним из лучших в мире собраний Матисса, произведения, подобного "Чаю" (картина больше известна под названием "Чаепитие в саду"), российская публика не видела. Оно относится к малоизвестному и долгое время признававшемуся не самым удачным в творчестве художника периоду. Конец 1910-х годов в картинах Матисса отмечен спадом цветовой и динамической характерности. Зрителю, привыкшему к Матиссу времен "Красной комнаты" или "Танца", трудно смириться с тихими буржуазными радостями этого семейного чаепития на фоне пейзажа почти пастельных тонов. Между тем многие исследователи творчества Матисса называли "Чай" уникальной картиной. Наряду с крайне редко встречающимися в творчестве художника приемами (жанровость, повествовательность, почти академически выстроенная композиция), в ней видны и наиболее характерные черты его стиля (декоративность, монументальность, линеарность, характерный натюрморт). Сочетание несочетаемого, новое в старом и старое в новейшем — все это ставит "Чай" в разряд самых загадочных произведений этого и так не очень простого мастера. Знаменательна и история картины. "Чай" никогда не пользовался большой популярностью у публики, и память о ней хранили в основном знатоки. До поступления в 1974 году в Окружной художественный музей Лос-Анджелеса она практически не выставлялась, и в большинство изданий, посвященных творчеству Матисса, ее репродукция не входила.
Трудно было бы придумать контраст более сильный, чем Анри Матисс и Макс Бекман. Искусство этих двух великих мастеров ХХ века крайне отдалено друг от друга. Работы, привезенные в Эрмитаж в этом месяце, — ярчайшее тому подтверждение. Для российского зрителя пропасть, разделяющая творчество художников, тем более огромна. Просвещенной публике обеих российских столиц Матисс ближе всех Малевичей, Кандинских и Татлиных вместе взятых. Бекмана же не знает практически никто. А если и знает имя, то уж никак не творчество — ибо искусство художника, подобного Бекману, невозможно знать, не увидев по крайней мере большинства из его основных произведений. Искусство Матисса радостно, приятно и абсолютно понятно. Искусство Бекмана темно, мифологично, запутанно и требует такой напряженной работы ума и глаза, к которой готовы лишь скованные неволей своей профессии искусствоведы.
"Отплытие" — первый из девяти знаменитых триптихов Бекмана. Он был написан в Германии, но там публично показан не был. В 1937 году художник вывез триптих в Амстердам, где продал маршану Курту Валентину, который впервые выставил его в Нью-Йорке. В 1942 году "Отплытие" поступает в Музей современного искусства. Существует множество интерпретаций сюжета триптиха, некоторые из них принадлежат самому Бекману. Вряд ли какая-нибудь из них может показаться исчерпывающей — "индивидуальной мифологии" Бекмана посвящены целые исследования.
Показать одновременно (хоть и не вместе) работы Матисса и Бекмана — идея рискованная, но занимательная. Вполне возможно, что трудность восприятия и непривычность символического строя произведения Бекмана надолго отвратит от него российского зрителя, который и так не слишком хорошо знаком с сумрачным немецким искусством. Однако именно в таком сочетании само понятие "выставка одной картины" приобретает непривычно сильное звучание. За каждой из картин скрывается история искусств, и чем ярче отдельно взятое произведение, тем более жесткой оказывается его привычная структура.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА