В Милане кинотеатр удивил меня тем, что в разгар фильма на экране загорается надпись intervallo, все встают и уходят. Интервалло продолжается минут 10, потом все возвращаются и смотрят кино дальше.
В Венеции я подплыл к кинотеатру на водном такси, но, несмотря на то что движение на дороге, то есть на Гранд-канале, было не таким уж оживленным, я опоздал на несколько минут. Билет мне категорически отказались продавать, и билетерша смотрела на меня с таким искренним недоумением, когда я продолжал настаивать, что я как-то и осекся.
Но все-таки я решил пойти до конца, то есть наоборот, посидеть где-то и дождаться следующего сеанса "Ангелов и демонов". И на этот раз я пришел минут на десять раньше. А на самом деле оказалось, что вовремя или даже все-таки опоздал. Мне так показалось, потому что зал был полон и все уже сидели на своих местах, а на меня смотрели как та билетерша.
Причем это были хорошо одетые люди, мужчины почти все в костюмах, дамы в коктейльных платьях, и я даже подумал, что, может, я куда-то не туда попал. Но потом начался сеанс, и все вроде встало на свои места.
Смотреть голливудский фильм на итальянском — в целом увлекательное занятие, особенно если учитывать, что я в Москве уже посмотрел "Ангелов и демонов" и представлял себе общий смысл.
Потом я захотел в туалет. Я встал и пошел к выходу, понимая, что туалет должен быть там, откуда я пришел в зал. Пока я выбирался, итальянцы смотрели на меня, мягко говоря, с укоризной.
То, что я увидел, выйдя из зрительного зала, повергло меня в смятение, граничащее с паникой. Все пути к отступлению были отрезаны в буквальном смысле слова. Две лестницы, по одной из которых я поднимался, были перемотаны желтой лентой. Я почувствовал себя на месте преступления.
Снизу, услышав шум, выглянула какая-то дама. Увидев меня, она испытала приступ отчаяния. Она по-английски крикнула, что это невозможно и что я должен немедленно вернуться в зал. Ну, я вернулся.
Слава богу, что, двигаясь в темноте меж рядов и ребер, я увидел светящуюся справа спасительную надпись. Оказывается, туалет был прямо в зале, причем практически такого же размера, как сам зал. Мне казалось, в зале было хорошо слышно каждое мое движение, а сливной бачок заглушил голоса актеров.
Когда я вернулся на свое место, я был уже окончательно врагом всего зала. Когда я кашлянул, сосед положил руку мне на колено и сжал его изо всех сил. Я подумал о самом плохом, но когда взглянул на него, то успокоился: на нем была ненависть и только ненависть.
Потом, когда после одного эпизода зрители зааплодировали, я все понял. Да, эти люди пришли в кинотеатр, но главной для них была вторая часть этого слова. В театральный зал ведь тоже не пускают, когда начинается спектакль.
То есть эти люди относились к кино как к полноценному искусству. Более того, судя по всему, из всех искусств для них важнейшим является кино.
Но я-то отношусь к кино по-другому. И мне было с ними не по пути. Я не понимал, почему надо так важничать. И я опять встал и пошел — на этот раз к выходу. Я понимал, что не выйду, как зашел. Но я еще на пути из туалета обратил внимание на светящийся в темноте и так манящий сейчас указатель выхода.
Я открыл дверь — и оказался на улице. Я чуть не свалился, можно сказать, в воду.