Московское общество простилось с каникулярной расслабленностью и решительно окунулось в светскую жизнь. Сначала в маленькой галерее "Семь гвоздей", а потом и в едва ли не самой престижной в Москве галерее "Дом Нащокина" состоялись подряд две выставки Михаила Шемякина: графики и скульптуры. Несколько его работ были представлены и на Волхонке, в Пушкинском, в отделе частных коллекций, на выставке собрания современной русской живописи Александра Глезера. Не забыта была и другая отрасль изобразительного искусства: на Гоголевском свои фотоработы представил известный клипмейкер Юрий Грымов — присутствовали боссы шоу и ТВ-бизнеса — от Айзеншписа до Березовского. А в ресторане "Театро", что в отеле "Метрополь", прошла презентация фотопроекта ассоциации "Искусство конца века" Ольги Свибловой.
Ресторан "Театро" богема любит — здесь то и дело происходят маленькие праздники с непременным BBQ, как шутливо называют американцы это свое незамысловатое мясное блюдо со специальным соусом. Особенно полюбились эти мероприятия, напоминающие рождественские елки с подарками, происходящие под ненавязчивую музыку и с демократическим самообслуживанием, московским журналистам, художникам и актерам. Впрочем, на этот раз на вечеринке были и политики от бизнеса — Ирина Хакамада и Константин Боровой, — быть может, потому, что Свиблова представляла проект грандиозного международного фотофестиваля, грозящего по весне завалить интернациональной фотопродукцией все выставочные площади столицы и окрестностей. А начинание это поддерживает Лужков.
До весны, правда, еще далеко, а устроители провели пока — в лучших традициях жанра "российская презентация" — награждение приглянувшихся им персон и лотерею среди остальных гостей, которую "вела" фирма "Поляроид",— один из спонсоров всего грядущего проекта. Призами были, соответственно, скоростные фотокамеры. Естественно, якобы ошарашенные обладатели фотокамер принялись тут же вовсю щелкать друг друга, а потом с трепетом ждали, когда вылезет из нутра аппарата мутная квадратная карточка, медленно яснеющая...
Прежде чем рассказывать о вернисаже коллекции современной русской живописи Александра Глезера в Пушкинском музее, оговоримся, что скандал между г-дами Шемякиным и Глезером по поводу экспозиции в "Семь гвоздей" (о нем мы писали две недели назад) удалось уладить миром. Так вот, в Пушкинском можно было встретить представителей творческой интеллигенции самых разных интересов и поколений: бывшего госсекретаря Геннадия Бурбулиса и известного коллекционера Татьяну Колодзей, художника Сергея Семенова, поэта Евгения Рейна, прозаика Евгения Попова и его жену — драматурга Светлану Васильеву. Это легко объяснимо: Александр Глезер в течение многих лет неутомимо собирал не только картины гонимых в былую эпоху художников, но и поддерживал непризнанных литераторов. Его эмигрантские журнал "Стрелец" и издательство "Третья волна" успели опубликовать тексты едва ли не всех более или менее заметных сочинителей, не печатавшихся тогда на родине. Но хотя художественная общественность и относится с безусловным почтением к этому подвижнику нонконформистского искусства и меценату, публика пришла, конечно, прежде всего не столько поздравить г-на Глезера, сколько посмотреть на выставленные им картины.
Это было довольно диковинное зрелище, для многих ностальгическое: после двадцатилетнего перерыва Москва на стенах самого респектабельного отечественного художественного музея увидела полотна, которые советская власть с презрением отвергла и позволила Глезеру вывезти из страны "на вес". Работы многих художников старожилы некогда "из-под полы" лицезрели на знаменитой "бульдозерной" выставке; на преследуемых "квартирных выставках", куда рано или поздно непременно вваливался околоточный в компании подвижных людей в штатском — как бывало не раз и в квартире самого Глезера на Преображенке; на полуразрешенной выставке под открытым небом в Измайлово, когда по истечении контрольного срока на краю обширной поляны одним за другим зловеще возникали милицейские "воронки"; наконец, в зале павильона "Пчеловодство" на ВДНХ. Теперь уже мало кто вспомнит, отчего первая официальная выставка неофициальных художников, предварившая открытие знаменитой нонконформистской галереи на Малой Грузинской, происходила в соседстве ульев и стендов, представлявших образцовые советские пасеки.
Короче говоря, ветераны вольного русского слова и вольной кисти, переходя из зала в зал, вспоминали героические времена художественного подполья и неразрешенного вдохновения. И, скажем, остановившись перед работой нынче всемирно известного Анатолия Зверева, иные могли припомнить, как некогда на какой-нибудь московской кухне прямо на полу раскладывался ватманский лист, здесь же разбрасывались фломастеры, и художник, уже принявший стакан водки для вдохновения, с изумительной энергией стремительно набрасывал очередной неповторимый портрет, выбрав натуру из толпы гостей. И кто знает, какие времена были более подходящими для занятий искусством: те, наивно-подпольные, или нынешние, искушенные.
Конечно, истинно светским на фоне описанных мероприятий выглядел на прошедшей неделе прием в салоне г-жи Рюриковой, хозяйки галереи "Дом Нащокина", в честь одного из самых знаменитых русских художников-эмигрантов "третьей волны", не раз уже упомянутого Михаила Шемякина.
Гости г-жи Рюриковой могли бы украсить своим присутствием и прием в Кремле. Помимо супруга неотразимой хозяйки, советника президента по иностранным делам Дмитрия Рюрикова, политиков представлял Александр Яковлев. От правительства был министр культуры Евгений Сидоров. Мир дипломатии был представлен послом Франции в России г-ном Морелем, который прибыл в сопровождении своей очаровательной супруги Ольги. Здесь же были два знаменитых режиссера — Марк Захаров и Эльдар Рязанов. Всеволод Абдулов и Борис Мессерер долго беседовали, не исключено, что о проблемах родного МХАТа, на сцене которого первый многие годы играл, а второй был главным художником театра. Отметились и Андрей Вознесенский с Зоей Богуславской, Булат Окуджава с супругой, Евгений Рейн, Аркадий Арканов, скульптор Юрий Чернов, Леонид Парфенов — правда он, кажется, присутствовал не по светской обязанности, а по производственной необходимости.
В центре внимания — помимо прелестной хозяйки — оказался, разумеется, виновник торжества. Многочисленные телевизионщики, освещавшие прием, снимали художника исключительно на фоне модели памятника Петру Первому, не так давно поставленного на плацу Петропавловской крепости. Даже в уменьшенном виде монумент, стоявший у дальней стены галереи и умело подсвеченный, производил впечатление: Петр выпрямившись сидит на троне, сидит так монументально, что не придет в голову усомниться в беспредельности его императорской воли и власти. Неплохо выглядел и сам автор, на сей раз изменивший привычной камуфляжной форме и прибывший на прием в черной рубашке, черном пиджаке с золотым крестом на лацкане и черных галифе, заправленных в высокие черные сапоги с обрубленными носами. Надо сказать, что гости не поскупились на комплименты в адрес виновника приема, и в тостах Вознесенского, Захарова и Сидорова звучали сравнения художника с Леонардо да Винчи и прочие приличествующие случаю гиперболы. Шемякин нес свой крест в бутоньерке мужественно, заявив в ответном слове, что относится к себе критически, а потому — много работает.
САНДРО Ъ-ВЛАДЫКИН