Культура 18 июня, 0.20
Еще один беспокойный фильм Кшиштофа Занусси, само название которого выдает первую профессию режиссера: прежде Занусси был математиком, что, безусловно, отражается на его восприятии мира. На этот раз герой-идеалист наделен столь непреклонным моральным ригоризмом, что в этом видится уже что-то не слишком человечное. Витольд мечтает о горах, в которых погиб его отец-альпинист, но взгляд его устремлен все-таки не вверх, к вершинам, а вниз, на человеческую суету. Куда бы герой ни попадал, в Индию или Германию, он повсюду стыдит соотечественников за их жалкие махинации с валютой. В итоге те подкидывают ему незадекларированные доллары, обнаружение которых на таможне вышвыривает Витольда из социума, опускает в рабочий класс. Но эпизод со случайной гибелью ребенка переводит фильм в другое измерение. Сразу вспоминается, что Занусси не только математик, но и католик. И приходят на ум снятые позже современные интерпретации десяти заповедей Кшиштофа Кесьлевского, в которых божественная воля была, возможно, и не слепа, но для нормального человека непостижима.
Культура 17 июня, 0.15
"Защитные цвета" (Barwy ochronne, 1977)
Событие недели — лучший фильм Кшиштофа Занусси, самого молодого из ныне живущих классиков польского кино. Занусси в отличие, скажем, от Анджея Вайды к эпичности и страстности не предрасположен. То, что он снимал в 1970-х, обычно называют "кино морального беспокойства". Можно сказать по-другому: кино растерянности, кино эпохи торжествующего конформизма. Камерные истории, констатирующие, что общество поражено червоточиной,— в СССР такие истории снимали в те же годы Вадим Абдрашитов и Роман Балаян. Прозрачное, отстраненное кино. В "Защитных цветах" действие разворачивается в летнем студенческом лагере, где проходит конкурс на лучшую работу по лингвистике. То есть ситуация максимально деполитизирована: частный случай, частные несправедливости, кафедральные интрижки, доводящие, однако, молодого героя Ярослава чуть ли не до мыслей об убийстве его антагониста. Если Ярослав — идеалист, сочувствующий фрондирующим студентам, то 50-летний организатор конкурса Якуб — мастер спорта по конформизму, заматеревший циник, издевательски учащий коллегу уму-разуму, то есть втолковывающий ему, что все в этом мире строится на лжи. Однако добивает Ярослава не подлость вице-ректора, которого обиженный студент, словно герой "Бесов" Федора Достоевского, кусает в знак протеста за ухо, сколько неверность англичанки Нелли. Впрочем, режиссер скорее согласен с Якубом: в лживом мире ни бунт, ни даже смерть никак не могут оказаться настоящими.
Культура 19 июня, 20.40
"Одержимая" (Possessed, 1947)
Душераздирающая мелодрама, снятая космополитом Кертисом Бернхардтом. Дефицит режиссерского таланта восполняет нагромождение страстей: о своей нелегкой жизни Луиза (Джоан Кроуфорд) рассказывает доктору. В клинику она попала, поскольку бродила по улицам в невменяемом состоянии, звала мужа и, наконец, лишилась чувств в ресторанчике. И тут было от чего сойти с ума. Луизе приходилось ухаживать за больной женой богача, которая, стерва такая, мало того что покончила с собой, так еще и успела перед смертью очернить героиню в глазах своих детей. Инженер, в которого Луиза влюбилась, не выдержав, мягко говоря, ее нервных чувств, сбежал в Канаду. Дело не может не дойти до смертоубийства, но голливудская традиция обязывает — хеппи-энд неизбежен. Луизе надо немного полежать в клинике, и она станет счастливой женщиной. В общем, "и тебя вылечат, и тебя тоже вылечат".
Первый канал 20 июня, 2.00
"Места в партере" (Fauteuils d`orchestre, 2006)
Фильм Даниэль Томпсон относится к произведениям, которые сами французы иронично называют совместными франко-французскими постановками. То есть это фильм, который с умело наигранной экзальтированностью эксплуатирует почти карикатурный образ Франции и французов, таких порывистых, таких чудаковатых, таких артистичных. "Места в партере" напоминают "Амели", только снятую для людей чуть постарше, чем поклонники Одри Тоту. Юная провинциалка Джессика сходу попадает в самый центр парижской жизни: в реальности все именно так и еще удивительнее, чем рассказывала ей бабушка-маразматичка. Свою судьбу Джессика устраивает параллельно с судьбами трех звезд. Пианиста, истерзанного рабочим ритмом и от полноты чувств раздевающегося на сцене догола. Коллекционера, распродающего шедевры, собранные им вместе с женой, когда та еще была жива. Телеактрисы, уставшей от своего имиджа. То, что Томпсон, дочь и умелая сценаристка выдающегося комедиографа Жерара Ури, относится к собственным фантазиям иронично, можно предположить по деталям, совсем уж ни в какие ворота не лезущим. Актриска в финале засядет за сценарий о жизни жены Жан-Поля Сартра, экзистенциалистки и феминистки Симоны де Бовуар, безусловно, перевернувшейся от этого в гробу.