Страдающие в темноте
Страдающие в темноте
Последний Каннский фестиваль вновь поднял вопрос, вроде бы давно разрешенный на практике: для кого делается кино? Ответ кажется очевидным: для публики, готовой платить за получаемое удовольствие. На этом обмене "деньги--удовольствие--деньги" стоит вся индустрия "фабрики грез".
Однако в Канне в этом году впору было говорить скорее о страданиях, чем о наслаждениях. Мрачный тон и кровавый антураж, вампирская, высасывающая остатки сил природа конкурсных фильмов повергли одних в растерянность и депрессию, у других вызвали гневный протест и желание наказать виновных, портящих людям настроение. Для Ларса фон Триера с его садомазохистским "Антихристом" даже изобрели "антиприз": экуменическое жюри, составленное из религиозных кинодеятелей, в специальном заявлении поставило режиссеру на вид неправильное отношение к женщине. Критик газеты Variety Тодд Маккарти подтвердил реноме своей фамилии, назвав новый опус Триера "жирным артхаусным пуком". Господин Маккарти верен себе: в свое время он разругал "Догвиль" того же Триера и его "Танцующую в темноте" за антиамериканизм; по крайней мере этот охотник, всегда стоящий на страже "истинных ценностей", последователен. Но есть и такие, что признают уже канонизированных ведьм — таких как Пазолини, например, чье "Сало, или 120 дней Содома" тоже нормальный человек смотреть не станет, но все же это классика, пантеон, о мертвых хорошо или ничего. А вот живых не мешает поучить жить и творить.
Между тем так было всегда, и еще Бунюэль, автор "Андалусского пса", в 1928 году держал ответ перед блюстителями гуманистической корректности. Как писал по этому поводу Жан Виго, "наша мягкотелость, из-за которой мы охотно примиряемся со всеми чудовищными гнусностями, совершаемыми людьми, свободно разгуливающими по земле, подвергается тяжкому испытанию, когда нам показывают на экране женский глаз, рассекаемый бритвой". (На самом деле перед камерой разрезали вареное яйцо — так же как у Триера калечат не реальные половые органы, а муляжи.) Но в 20-е, а потом в 60-е годы прошлого века все-таки испытывали пиетет к художественному эксперименту. Во Франции зародился и оказался живучим даже культ авторского кино (cinema d`auteur), причем французы записали в авторы и многих жанровых профи Голливуда — от Хичкока до Николаса Рэя, не спрашивая, что они сами думают по этому поводу. Быть автором считалось модно и престижно; они позволяли себе если не плевать на публику, то провоцировать ее, не боясь коммерческих провалов, а иногда, наоборот, обретая на этом поприще скандальную популярность.
В наши дни массовое кино вернулось к форме аттракциона, в которой оно зародилось, и все больше изживает из себя авторскую придурь. Но Каннский фестиваль по-прежнему остается одним из заповедников неподотчетных кассовому учету авторских вольностей, и при этом он считается главным фестивалем мира. Это сильно раздражает Голливуд и тех критиков, кто — одни за деньги, другие по зову души — служит коммерческой индустрии. Естественно, они в этом никогда не признаются и всегда будут мотивировать свою привязанность соображениями гуманизма, морали и нравственности.
Есть статистика. За несколькими исключениями ("Апокалипсис сегодня", "Пианино", "Криминальное чтиво") фильмы, отмеченные каннской Золотой пальмовой ветвью, делают крайне скромные сборы в мировом прокате (нижний рекорд — $150 тыс., фильм "Под солнцем Сатаны"). От этого они ничуть не становятся хуже, служа развитию кино как искусства и пополняя шедеврами киноисторию. Судя по всему, незавидная прокатная участь ждет и "Белую ленту" Михаэля Ханеке, победившую в этом году. Хотя еще до победы ее приобрели все страны мира, кроме России и Японии, но в коммерческий успех никто особенно не верит, а телевидение намерено раскрасить черно-белый фильм, чтобы поднять его рейтинг. Аналогичным образом компания, финансировавшая "Антихриста", выторговала право выпуска его в кинотеатрах в цензурированной продюсерской версии, где будет редуцировано членовредительство. Однако в истории фильм останется таким, каким увидел и снял его Триер.
Возможно, напряжение на грани нервного срыва возникло в Канне еще из-за флюидов экономического кризиса. Когда надо выживать, разве киноиндустрии до экспериментов и провокаций? Однако фестиваль продемонстрировал обратную логику: было как никогда мало Голливуда (он и так выживет) и особенно много "кино не для всех". Уменьшит ли это поток желающих посетить Канн в мае будущего года? Сильно сомневаюсь. Ведь в этом есть особенный кайф — добровольно страдать в течение двенадцати дней в темном зале перед экраном, чтобы потом обрушить на него благородное негодование.