Дополнительный вес

приглашает Софья Дымова

Оркестр выступает два вечера подряд. В первом участвует превосходный австрийский пианист Рудольф Бухбиндер, известный, например, своей записью фортепианных концертов Брамса с Николаусом Арнонкуром; правда, он сыграет донельзя заезженный концерт Грига, по которому вряд ли будет понятно, насколько Бухбиндер замечательный интерпретатор. Помимо Грига дают нормальный немецкий репертуар: Увертюру, Скерцо и Финал Шумана и его же Третью симфонию. Во второй вечер объявлена одна только Восьмая симфония Брукнера. Возможно, околомузыкальный сюжет концерта будет об отношениях этого дирижера и этого оркестра.

Тилеману пришлось нелегко, поскольку Мюнхенский филармонический оркестр он принял после двадцатилетнего правления румына Серджиу Челибидаке, одного из величайших музыкантов ХХ века, и пятилетнего руководства "дирижера без свойств" американца Джеймса Ливайна, при котором оркестр не улучшил и не ухудшил своих позиций. При Челибидаке мюнхенцы выработали (а при Ливайне, пожалуй, не успели утратить) совершенно особый звук — мягкий, прозрачный, но в то же время плотно-увесистый. Таким звуком можно было играть практически всю музыку от Баха до Бартока; чего и добивался румынский предшественник Тилемана, умевший невероятным образом свести любое произведение к дзенскому созерцанию чего-то скрытого за ним, как за ширмой.

Этому-то духовидцу-парамузыканту и наследовал добротный немецкий маэстро — впрочем, добротный настолько, что нередко поднимается до откровения. Дирижирует Тилеман очень подробно, иногда с явными физическими усилиями, будто занимается погрузкой-разгрузкой оркестровых масс и объемов. В центре его интересов, разумеется, немецкая музыка; было бы странно ожидать чего-то иного, но это репертуарное состояние, естественное для мюнхенского коллектива, усугубляется несколько тевтонизированными трактовками его руководителя. Тилеман позиционирует себя как продолжателя отечественной традиции, идущей от самого Рихарда Вагнера через Ханса Кнаппертсбуша и Вильгельма Фуртвенглера к Герберту фон Караяну, а последнего и вовсе считает своим учителем — в конце 1980-х он успел поработать ассистентом в Берлинском филармоническом оркестре незадолго до смерти Караяна. Эти генеральмузикдиректоры — может быть, за вычетом Вагнера, о дирижировании которого мы, понятно, мало что знаем, — были склонны к тяжелым, подчеркнуто осаженным темпам, к большому звуку; то есть ко всему тому, что принято считать признаками исполнительской одухотворенности.

Таков и Тилеман. Его карьера стартовала в начале 1990-х в США, что понятно — уж больно высока была (и остается) дирижерская конкуренция в Европе. Начав с оперных постановок в Сан-Франциско и Нью-Йорке, Тилеман через каких-то шесть лет оказался во главе берлинской Дойче Опер, а затем и Мюнхенского филармонического оркестра. Последнее его карьерное обретение — позиция музыкального руководителя в Байрейте. Этот человек безусловно находится на своем месте: больше всего он, кажется, любит и понимает Брукнера и Вагнера — а возглавляет оркестр, славный именно брукнеровским стилем, и вагнеровский фестиваль.

Концертный зал Мариинского театра, 31 мая, 19.00; 1 июня, 20.00