Выставка графика
В Третьяковской галерее на Крымском Валу открылась выставка 163 рисунков Александра Дейнеки из собрания Курской картинной галереи и состоялась презентация 500-страничного каталога графики художника, выпущенного издательской программой компании "Интеррос" при поддержке Гуманитарного проекта Ивана Полякова. Возвращения классика советского искусства давно ждала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Черный гуашевый "Паровоз", разрезая по диагонали лист, вперед летит, остановка, несомненно, в коммуне. "Стройка" в головокружительном родченковском ракурсе рвется все выше, и выше, и выше. Мускулистые футболисты сплелись в смертельной схватке за мяч, пестрая толпа физкультурников расцветила бульвар, как праздничная гирлянда, а обнаженные атлеты купаются в слепящем солнце, застыв на мраморном парапете набережной. Из этого эскиза, кажется, вырастет "Оборона Севастополя": набережная останется той же, а атлеты-матросы в белых одеждах на фоне багряных небес сойдутся в рукопашной с черным фашистским полчищем, но при всем пафосе и трагизме в сцене останется нечто от футбольных баталий солнечных 1930-х. И конечно, целый зал натурщиц — роскошных, вальяжно развалившихся, пышнозадых и грудастых,— у сына курского слесаря-железнодорожника был рабоче-крестьянский идеал красоты. Он словно ощупывает взглядом этих баб, входя с ними в полный боксерский контакт,— сам в 1920-е с большим успехом занимался боксом, о чем свидетельствует на выставке поверженный "Боксер Градополов".
Выставка графики Александра Дейнеки (1899-1969) из Курской картинной галереи, носящей его имя,— это что-то вроде эпиграфа к будущим масштабным торжествам, посвященным 110-летию со дня рождения художника. В 2010 году Третьяковка устроит грандиозную ретроспективу, которую грозится потом повезти в "Тейт Модерн" и Музей Гуггенхайма, а издательская программа "Интерроса" обещает полностью закаталогизировать дейнековское наследие, выпустив еще два тома — про живопись и монументально-декоративные ансамбли и скульптуру (книг о Дейнеке вообще не публиковали последние двадцать лет). Столь широкое празднование юбилея Дейнеки — единственный повод радоваться тому, что десталинизация в нашей стране так и не завершилась. Если бы завершилась, мы бы потеряли этого Леонардо сталинской эпохи, как потеряли немцы гитлеровского любимца Арно Брекера.
Впрочем, первая мысль, которую вызывают его рисунки,— вот рука гения. Гения линии, пятна, пустого белого листа, который вдруг обретает глубину и превращается в пейзаж из-за того, что в левом нижнем углу копошится в грязи клякса в виде хавроньи. Гения работать контуром, силуэтом, ракурсом, контрастом, скульптурно лепить форму. Александр Дейнека для ВХУТЕМАС — это как Александр Иванов для Императорской академии художеств: в обоих с абсолютной полнотой воплотились символы веры этих школ. И как в каждом ивановском эскизе к "Явлению Мессии", вы ощущаете, что с вами здесь и сейчас говорит вся европейская академическая традиция,— так, в любой дейнековской иллюстрации к журналу "Безбожник у станка" вы видите концентрат изобразительной культуры европейского модернизма. Ардекошного модернизма, которому пришлось переварить опыт сецессионов, экспрессионизма (Дейнека частенько поворовывал у немцев по части композиций) и абстракции, чтобы так свободно играть линиями, массами и плоскостями.
И хорошо, что празднования начали с выставки рисунков. Здесь видно: Дейнека по природе график, рожденный говорить шершавым языком тиражного плаката, что было так созвучно эпохе. И живопись его строится по графическим законам, без всяких там колористических сантиментов, оттого он с такой легкостью и превращал картины в журнальные обложки.
И только вторая мысль, приходящая в голову,— этот гений был до мозга костей советским. В черно-белых рисунках тушью для "Безбожника у станка" нет оттеночных нюансов: есть наши и есть не наши. Старушка-единоличница тащит дохлую коровенку к батюшке на благословение, пока колхозная доярка выдает на-гора по три крынки молока. Поджарые пионеры гордо маршируют к стадиону, а старорежимные девочки с серсо и мальчики в матросских костюмчиках жмутся к пузатым мамашам-нэпманшам. И черная масса одним порывом тянет руки вверх: "Постановили единогласно". Думается, эта верная и четкая идеологическая позиция позволила ему, умело лавировавшему между группировками, переходившему из ОСТа в "Октябрь", оттуда — в РАПХ, а после — в Союз советских художников, сохранить свой самый что ни на есть формалистический формализм в целости и неприкосновенности.
В свете нынешней борьбы с фальсификацией истории Александр Дейнека мог бы стать важной фигурой. Во всяком случае, про Великую Отечественную у него все правильно: мы победили, оставив мертвых в полях под Москвой, зато разбомбленный Берлин дышит первой весной без фашизма и по улицам солнечной Вены разгуливают счастливые длинноногие красотки в манто, не изнасилованные и не ограбленные. Правильно у него и про тридцатые: это время триумфа воли, стахановских свершений и физкультурных рекордов под мудрым руководством одного эффективного менеджера. Вот только одна загвоздка: Дейнека был большевик и безбожник. Толстопузые попы на его карикатурах вызывают одно желание — сплюнуть. А спортивные пионеры, комсомольцы и коммунисты другое — подражать. Но ведь если закрыть глаза на эту сторону его творчества, это и будет историческая фальсификация.