"Исповедь "содержанки"" (издательство АСТ) в наименьшей степени похожа на гламурную похвальбу рублевской девицы. Конечно, это прежде всего производственный роман (с подзаголовком "Так закалялись сталь"). Тут нет никакой натяжки: Павка Корчагин жертвовал личной жизнью и здоровьем во имя великой утопии, и Яна Рудковская тоже, а то, что оба героя служат различным утопиям, не так уж и важно: гораздо интереснее степень служения утопии. Рудковская — новый тип российского продюсера, социально-ответственного, так сказать, который — в отличие от циничных акул 1990-х — не лишен идеализма, а также патриот и государственник. Рудковская — первая в России женщина-продюсер, она выступает еще и как гуманизатор, так сказать, среды: она не ставит целью обирать артиста как липку и вместо традиционно патерналистских отношений продюсер--певец предлагает иную схему — партнерских (хочется написать: партнерство ради бабла). Смех смехом, а между прочим Рудковская и Билан являются полноправными партнерами по бизнесу, имея по 50 процентов дохода от совместной работы.
Второй мотив этой книги действительно исповедальный: Рудковская подробно описывает историю своих отношений с бывшим мужем, Виктором Батуриным (братом супруги столичного мэра), а также роман с фигуристом Евгением Плющенко. Таким образом, производственная драма превращается в исповедь "освобожденной дочери Востока", хотя и с некоторыми оговорками. Рудковская настаивает, что к моменту знакомства с Батуриным она была "успешной бизнесвумен" и сама, как признается читателю, до сих пор не может понять, что ее толкнуло замуж за человека с замашками восточного тирана: выходит, что причиной была исключительно жалость к Батурину. Впрочем, жалость к человеку, "чей капитал составлял несколько сотен миллионов долларов",— это звучит несколько двусмысленно, хотя и не лишено романтики.
Когда Рудковская описывает характер Батурина ("замкнутый и нелюдимый") или его домостроевские замашки, она сохраняет тон насмешливо-сочувственный. Тон меняется только в той главе, где Рудковская описывает историю с малолетними сыновьями, которых Батурин не хочет отдавать супруге после развода: "В этот момент я увидела, как из-за стеклянной двери на меня смотрят детские глазенки. Слезы текли рекой. "Коленька... Андрюшенька... Деточки мои..." Я уже не кричала, просто шептала, понимая, что никто не впустит меня". И никакая слава, никакое покровительство высших чиновников и даже никакие суды (которые, кстати, присудили детей Я. Рудковской), никакая земная сила, кажется, не может совладать с агрессивным Виктором Батуриным. Ровно тот же контраст ощущается и в описаниях российского шоу-бизнеса: белые одежды, призы, красные дорожки снаружи и при этом полная какая-то азиатчина нравов внутри.
Ну, и самое главное: теперь мы знаем, каких усилий стоила победа Димы Билана на "Евровидении", которой хотел помешать все тот же Батурин, вступивший для этой цели в союз с Киркоровым и дававший деньги на раскрутку главного конкурента Билана — украинской певицы Ани Лорак (так, намекают нам, мотив личной мести приводит к предательству родины). Рудковская даже и помыслить не может, что победа на "Евровидении" может расцениваться как-то иначе, чем огромная внешнеполитическая победа России. Это создает удивительный контраст с ощущениями, так сказать, по эту сторону окопов. Для нас, простых обывателей, Дима Билан является символом насилия над психикой, слухом и зрением. Поскольку в течение целого года его тотальное присутствие во всех экранах и эфирах, обложках и плакатах окончательно задолбало, невольно думаешь: сколько сил, сколько жертв было принесено — и ради чего? Ради того, чтобы Дима Билан был везде, был повсюду. Какой, если вдуматься, ничтожный результат!..
Все это, однако, выражает идею прошедших сытых лет как нельзя лучше: вспомнить только, сколько сил было потрачено на представительские расходы, а говоря по-русски, на показуху! Сколько было растрачено на производство пшика, пыли в глаза, на "линкольны" к подъезду и красные дорожки, на платья от Кавалли и шнурки от Версаче; на тотальное присутствие чего-то или кого-то одного в телеэфире или на полках магазинов. И в этой очередной утопии было задействовано народу больше, чем на строительстве БАМа. И что от этого осталось? Остался пшик. Или, выражаясь в стиле Рудковской, "невероятно стильный" фейерверк из конфетти.