Экранных воплощений Достоевского худо-бедно за последние десять лет подобралась целая мультимедийная библиотека: вместе с двумя предыдущими сериалами "Идиот" (2003) и "Преступление и наказание" (2007), "Братья Карамазовы" составляют своеобразную сериальную трилогию. Режиссеру Юрию Морозу ("Каменская", "Апостол") достался самый сложный для экранизации роман Достоевского, который содержит ряд самостоятельных новелл (Великий инквизитор, Мальчики, житие Зосимы), но в помощь режиссеру был дан опыт предыдущих экранизаций классика.
На этот счет уже сложились свои рецепты, чего нельзя делать, чтобы не расплескать содержание и дух Достоевского в угоду смотрибельности. Например, заповедь "Не звезди": принципиально не брать на главные роли медийных звезд, чтобы Достоевский не превращался в бенефис одного или нескольких актеров (как, скажем, случилось в "Идиоте", где образ актера Миронова заслонил образ князя Мышкина). В "Преступлении" этот принцип был соблюден в отношении главных героев (за исключением Панина в роли следователя Порфирия), а Мороз пошел еще дальше. Во-первых, в его фильме нет вообще ни одного актера, чья прежняя популярность загораживала бы воплощаемый образ в "Карамазовых"; во-вторых, почти все — с театральным опытом, что сказывается, конечно, на нюансировке и глубине.
Из трех братьев наиболее "близким к тексту" вышел Алеша (он очень точно балансирует на грани между монашеским смирением и естественным для молодого человека бунтом). У Алеши лучше других братьев вышло сыграть именно то, что нужно — "глубокая внутренняя работа". В этой роли снялся актер Александр Голубев, который до того играл в сериале "Курсанты".
Поначалу могло показаться, что "Карамазовы" выбраны Первым каналом для попутного отражения, как это сегодня модно, "ведущей роли церкви", но с Достоевским этот номер не проходит: он умело расставил по всему роману ловушки для вульгарных интерпретаторов темы "Россия, звонят колокола" (в том же эпизоде с похоронами старца Зосимы). Старик Карамазов мерзок, но не лишен обаяния, как и циничный Смердяков (Павел Деревянко): в его бачках и угодливости есть известное изящество. За 50 лет мировое искусство научило нас по-своему любоваться Злом, и потому Смердяков у Мороза не чувствует себя особенно одиноким. Мухи, необходимые для "сгущения атмосферы" и столь яростно жужжащие в кадрах "Преступления", в "Карамазовых" заменены на уютно попискивающих ос. Музыка в сериале упорно напоминает Рахманинова, в частности его Вторую симфонию, и, кажется, ничуть даже не скрывает этого. Новелла "Мальчики" в сериал не вошла, а знаменитая новелла об Инквизиторе сделана именно вставным номером — он просто немного радует глаз пестротой картинки, но не сказать, чтобы как-то уж очень сильно выбивается из повествования. Нормальный Инквизитор, Нормальный Иисус, Нормальный Достоевский, выражаясь языком Владимира Сорокина. В сериале "Братья Карамазовы" ничего не отталкивает и не раздражает — говорю от лица борцов за соблюдение духа и буквы книги. "Карамазовы" — это если можно выразиться, эталон "сериала по Достоевскому". Своеобразный общественный договор, компромисс между интеллектуалами и поклонниками мыльных опер на предмет самого дорогого, что у нас есть — русской литературы XIX века. Достаточно динамично, чтобы не заскучать, и достаточно сложно, чтобы голова все-таки работала (хотя бы, чтоб разобраться в любимых Достоевским запутанных любовных переплетениях, где с первых почти страниц А любит Б, Б любит В, В любит А, но делает вид что любит Б, и прочее).
Можно констатировать на примере "Карамазовых", что наше общество договорилось за десятилетие о том, как пересказывать классику на достаточно популярном уровне, но так, чтобы оставалось еще и нечто необъяснимое, что у нас называется вопросами духа — даже если это просто название модного ресторана.
Для желающих перейти на следующий, более сложный уровень восприятия Достоевского, есть театр, где режиссер Сергей Женовач поставил в 2004-м как раз недостающую в сериале новеллу "Мальчики". А для самых рефлексирующих есть Кама Гинкас с его спектаклем про Великого инквизитора, где элементы духа так плотно утрамбованы в полтора часа, что не забалуешь. Вопрос, так волновавший нас всех еще пару лет назад — является ли все это ступенями на пути к вершине — чтению Книги, — как-то сам собой отошел на задний план. Можно читать, можно смотреть, можно слушать, можно сделать все это вместе или выборочно. Время, в котором мы живем, ни к чему никого не обязывает и ничего не требует — трудно найти нечто более противоположное устремлениям Достоевского. У нас давно уже "все позволено", мы не боимся черта и давно перешли ту грань, о которой герои Достоевского, даже и Смердяков, говорили все-таки с опаской. Достоевский, как и все прочие авторы, взывавшие к работе человека над собой, рефлексии, самопостижению, остались сегодня в качестве богатого интерьера, задника, росписи в духе XIX века, которая не особенно мешает, но при случае может даже попасть в тему, что называется. Для такого времени сериал по Достоевскому есть идеальная форма сохранения традиций: не лает, не кусает, но все-таки хоть иногда спать не пускает. Хотя бы и с перерывами на рекламу.