Концерт вокал
Музыкальная программа фестиваля "Черешневый лес" открылась концертом оперной певицы Сондры Радвановски в Большом зале консерватории. Вместе с государственным камерным оркестром Константина Орбеляна примадонна пела своих фирменных Верди и Пуччини. Выслушал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Сондра Радвановски, выдвинувшаяся в последние несколько лет в разряд главных оперных знаменитостей Америки, в Москве выступала уже второй раз — в прошлом году ее привозил Дмитрий Хворостовский, дав с ней совместный концерт. Получив теперь сцену Большом зале консерватории в свое полное распоряжение, певица выступила с достойным набором вердиевских и пуччиниевских "хитов": "Tacea la notte placida" и "D`amor sull`ali rosee" из "Трубадура", "Pace, pace" из "Силы судьбы", болеро Елены и ее же ария "Arrigo! Ah parli" из "Сицилийской вечерни", "Vissi d`arte" из "Тоски" и "Un bel di vedremo" из "Мадам Баттерфляй".
Те, кто хотят польстить госпоже Радвановски, сравнивают ее густое сопрано с голосом Марии Каллас. Намек на сходство действительно есть (оно даже более или менее читаемо проступило в арии Тоски), хотя самый очевидный козырь американской певицы отнюдь не в этом, а в объеме и зычности голоса. Без форсирования и вообще без особых, кажется, усилий со стороны артистки ее сопрано способно звучать с прямо-таки стенобитной мощью, и с точки зрения музыкального результата этим госпожа Радвановски пользовалась к месту. Аффекты подразумеваемых оперных героинь — двух Леонор и Елены, Тоски и Чио-Чио-Сан — вообще очень идут певице, это те образы, с которыми ей работать легко и приятно, так что с эмоциональной отдачей тоже все было в порядке. Именно в порядке: от утрирования и ломания драмы она, что приятно, воздерживалась, это не ее стиль — за нарочитую раскованность могли сойти разве что застенчивые качания бедрами в болеро из "Сицилийской вечерни".
Странно, но при реноме именно вердиевской певицы Сондра Радвановски наиболее выигрышно себя показала все-таки в прибереженных для завершения концерта ариях Пуччини. В вердиевских номерах из первого и второго отделения проскальзывали недочеты: то тяжеловатая фразировка, то избыток вибрато, то недостаточно наполненные верхи (как в "Arrigo! Ah parli"), то небрежность колоратур и вообще уязвимость по части подвижности голоса (как в болеро). Пуччини же вышел мастерским однозначно, даром что арию Мадам Баттерфляй госпожа Радвановски пела глядя в ноты,— с красивой фразой, отточенными нюансами и образцовой проникновенностью в дополнение к щедрости самих вокальных данных, на которые так органично ложится пуччиниевский вокальный материал.
Впечатление подтвердилось первым из бисов — "Oh mio babbino caro" из "Джанни Скикки"; для этой арии певица мобилизовала все самые мягкие и лучезарные краски своего голоса, и номер, несмотря на всю его "запетость", прозвучал с как будто бы заново найденным обаянием, индивидуальным и не дежурным. А вот второй бис оказался совсем своеобразным — Сондра Радвановски спела "Весенние воды" Рахманинова в оркестровой аранжировке, придавшей романсу буйную опереточную лихость, но не помешавшей певице подытожить концерт очередной демонстрацией своих самых запоминающихся сильных сторон: ударный яркий звук, плотный красивый тембр и удачно отмеренный темперамент.