"Два года работы — и он на "бентли""

Оргвыводы

Расследованием причин одной из самых громких аварий последнего времени — взрыва 10 мая на газопроводе высокого давления — занимается комиссия Ростехнадзора. Некоторые выводы, впрочем, уже очевидны.

— Николай Георгиевич, что вызвало аварию?

— Целый комплекс причин. Это и пересечение энергетических кабелей и газовых труб, и неправильное ведение работ при ремонте, и то, что с трубы при ремонте был снят защитный кожух.

Когда происходит техногенная авария, мы приглашаем к расследованию экспертов. Чем крупнее авария, тем больше экспертов. В этот раз в комиссию входило почти 100 специалистов. Все они высказывали свое мнение.

— Когда планировался ремонт этого газопровода?

— Наши специалисты при проверке обнаружили в архивах Мосгаза журналы ведения работ, то есть в Мосгазе знали, что этот участок газопровода уязвим. Они знали, что там снят защитный кожух, и должны были провести на этом участке повторные работы для восстановления кожуха. Может быть, тогда, в 1980-х, когда они ликвидировали первую утечку на этом газопроводе, им не хватило времени на установку кожуха, не было материала для него, но они должны были предусмотреть в ближайшее же время проведение дополнительных работ и полное восстановление участка.

Собственно этим им и пришлось заниматься сейчас — полным восстановлением этого участка газопровода. Но это можно было сделать раньше, аварии можно было избежать.

— Отставка главы Мосгаза Андрея Трухина связана с выводами комиссии?

— Нет. Это решение собственников, правительства Москвы.

— А в Ростехнадзоре отставки будут? Ведь в последнее время вы своих подопечных не щадите: увольняются сотни людей, против десятков возбуждаются дела по коррупции, фактически в вашем ведомстве идет настоящая чистка. Недавно была проверка прокуратуры...

— Последняя проверка проходила в марте-апреле. У прокуратуры были претензии к работе трех региональных управлений: там обнаружились нарушения, которые могли быть связаны с коррупцией. В этих отделениях мы теперь проводим свои проверки. Они закончились на прошлой неделе.

Понятно, что в первую очередь за все, что происходит в отделении, отвечает начальник. Но у него есть заместители и начальники департаментов, которые курируют определенные блоки. У них есть инспектора, которые работают с конкретными фирмами. И в итоге одно замечание вырастает в цепочку из 15-20 человек. Поэтому по итогам нынешней проверки замечания получают и увольняются со службы десятки сотрудников.

— По итогам проверки есть подтвержденные случаи коррупции?

— Да.

— Сколько берут?

— По-разному. Но если говорить откровенно, то за годы сложились, назовем их так, традиции делового оборота. Я, когда изучал этот вопрос, сделал очень просто: открыл интернет, посмотрел рекламу фирм, которые предоставляют услуги по ускорению работы Ростехнадзора, потом в ходе проверок наших территориальных органов попросил проверяющих из центрального аппарата обратить внимание на названия фирм, которые чаще всего встречаются в связи с деятельностью местных отделений. Потом я попросил посмотреть, есть ли в этих фирмах родственники руководителей подразделений Ростехнадзора. И они там обнаружились: где-то этими фирмами руководили жены, где-то сыновья, а где-то и сами руководители региональных отделений Ростехнадзора. Последнее, кстати,— грубейшее нарушение правил госслужбы. Сейчас все эти люди уже у нас не работают.

Потом мы смотрели, какая часть услуг, оказанных местным Ростехнадзором, например экспертиз или лицензирования, проходила через такую фирму, брали ее расценки, перемножали и получали сумму. В итоге вышло, что коррупционный оборот в Ростехнадзоре составляет около 3 миллиардов долларов в год.

Кстати, замечу — все эти услуги Ростехнодзор должен оказывать совершенно бесплатно.

— Получается, одна взятка — это миллионы долларов?

— По-разному. Изучая традиции делового оборота, мы выяснили, что чиновник минимум берет от 10 до 70 процентов от стоимости посреднических услуг, например по ускоренной выдаче лицензий. По закону на это отведено 45 суток. Я знаю регламент выдачи лицензий: если ты все делаешь по закону, невозможно выдать лицензию на третьи сутки. На третьи сутки данные из того отделения, где их приняли, только передаются в службу, которая рассматривает их по существу. Потом идут запросы, проверки. В реальности же некоторые фирмы оказывали услуги по выдаче лицензий за 3 дня за определенную сумму. Глупо думать, что чиновники делали это безвозмездно. Есть цепочка, чиновник включен в нее и получает свой процент.

— Чистки и проверки помогают?

— Мы, конечно, придушили все это. Во всяком случае, вы сейчас не найдете ни одной фирмы, которая обеспечивает ускоренную выдачу лицензий через центральный аппарат ведомства. Ни за 3 дня, ни за неделю лицензию у нас не получишь. Но это только потому, что я подписываю каждую из лицензий. Мы действуем строго по регламенту. И по каждой лицензии у меня есть помощник, который проверяет, как прошла цепочка подготовки документов. Безусловно, появились обиженные, но ничего страшного. Зато теперь лицензия выдана честно, а тот, кто ее получил, соответствует требованиям безопасности.

Я уверен, окончательно победить коррупцию, как и преступность, невозможно. У нас 12 тысяч сотрудников, среди них всегда может оказаться человек коррумпированный. Поэтому я не надеюсь полностью исключить коррупцию, я надеюсь резко сократить ее, минимизировать ее на тех направлениях, которые существенно влияют на бизнес. Это в первую очередь лицензирование, выдача разрешений, государственная экологическая экспертиза и экспертиза в области промышленной безопасности.

Частично мы выводим функции из центрального аппарата в местные. Все-таки бизнесу неудобно, когда надо ехать через всю страну, например, за экологической экспертизой. В такой ситуации моментально возникают фирмы-посредники, которые говорят: ну зачем вам из Хабаровска лететь в Москву, дайте нам деньги и мы все сами сделаем. Фирмы начинают искать подходы к чиновникам. В итоге образуются коррупционные цепочки. Вот чтобы предотвратить создание этих цепочек, с 1 июля мы переводим работу на территории.

— Какой процент сотрудников вовлечен в коррупцию?

— Вовлечены, если строго по закону смотреть, все. Ведь даже те, кто сам напрямую в этом не участвовали,— они же все знали. Вот я — такой же сотрудник Ростехнадзора, я много лет здесь работаю, я многое знал. В своей сфере я пытался работать правильно, но знания-то у меня были. У нас сложилась неверная психология: я хороший, остальные плохие, я их не люблю, но идти и рассказывать про них кому-то не буду. В этом покрывательстве участвовали 100 процентов сотрудников.

Простой пример: в прошлом году я проводил проверку в одном из территориальных управлений в Центральном федеральном округе, неподалеку от Москвы. Человек устроился туда на работу в 2005 году, тогда у него были "жигули" "классика". Через два года работы он позволяет себе приезжать на работу на "бентли". Неужели этого не видят его коллеги? Побойтесь Бога, это все-таки "бентли", это даже не "мерседес"!

Так что вовлечены в коррупцию все. Другой вопрос — сколько людей активно участвовало. Точно сказать трудно, но, я думаю, четвертая часть службы так или иначе была включена в процесс. Выстраивались целые коррупционные пирамиды. Например, в одно из отделений пришла устраиваться на работу девушка. Она только что окончила вуз. В первый же рабочий день начальник отдела спустил ей план по взяткам: в месяц она должна была сдать около 30 тысяч рублей.

На вопрос "Как я должна это делать?" ей очень быстро объяснили, где и с кого она возьмет эти деньги, и добавили: ну это только начало, пока с тебя хватит.

Эти факты не надо скрывать. Как только мы начинаем это скрывать, в первую очередь от себя самих, это тут же дает метастазы по всей службе.

Вот в соседнем отделе честно человек работает. Ну год он честно работает, ну второй, а дальше у него начинает меняться психика: он смотрит, как его соседи берут взятки и жиреют, и начинает себя спрашивать: а я что? Почему я так плохо живу?

Еще хуже, когда общаются члены семей сотрудников, они тоже начинают задавать честному сотруднику вопросы. Получается как с честным гаишником из сериала "Наша Russia": он приходит домой, а жена начинает упрашивать его: ну возьми ты хоть маленькую взяточку. И люди нехотя начинают этим заниматься.

Они говорят: мы готовы прекратить, но давайте только чтобы все это прекратили. Наши начинания сегодня имеют очень большую поддержку внутри Ростехнадзора, больше половины коллектива "за".

— До какого уровня планируете снизить коррупцию?

— Мы рассчитываем в первую очередь разорвать коррупционные цепочки. Уничтожить абсурдную практику планирования взяток. Вторая цель — сделать так, чтобы руководители и их заместители были чисты. На этом уровне уже и зарплаты хорошие, и социальное положение у сотрудников высокое, они уважаемые люди в своих городах и регионах.

Третья задача — прекратить разрастание коррупции. Сейчас мы имеем дело не с взяточниками-одиночками, а с коррупционной системой, в этом участвуют целые блоки. Приедешь в какой-нибудь регион, а там экологический блок целиком коррумпирован, в другой заглянешь — там энергетический блок менять надо. С этим мы сейчас боремся.

— Сколько людей вычистили?

— Многих людей мы впрямую за коррупцию не увольняем: у нас есть подозрения, что они берут, но обвинение им предъявить не можем.

Конечно, большинство текущих увольнений связаны с коррупцией. Счет идет на сотни человек. Думаю, в итоге мы уберем из системы от 300 до 500 человек. Это те, кто формировал коррупционные системы.

— Их дела дойдут до прокуратуры и суда?

— Это не наша функция, вопрос к МВД и прокуратуре. Мы, безусловно, обмениваемся с ними информацией. Но все это проходит в закрытом режиме: любая информация о том, где и как проходит проверка, ведет к тому, что эти люди на время замирают. Но главная задача для нас — не посадить этих людей, а освободить от них службу.

— Насколько коррупция сказалась на безопасности объектов, за которыми надзирали коррупционеры?

— Самым трагическим образом.

— Перепроверять будете?

— Здесь есть сложность. По закону большинство наших проверок — плановые, мы не можем провести новую проверку по своему усмотрению. Однако особо опасные объекты, химические комбинаты, шахты проверить заново мы можем. И это нужно делать. Простой пример: в прошлом году наши инспекторы проверяли одну из шахт в Кузбассе, выявили нарушения — в одном из пластов был пожар. Через неделю местный Ростехнадзор выдал разрешение на работу в этой шахте, туда вышли люди, была авария. Как выяснилось, наш сотрудник выдал это разрешение за взятку, хотя и знал о пожаре.

— Сколько объектов придется перепроверять?

— В том же Кузбассе мы вместе с новым руководителем регионального управления проверяем заново все шахты. Конечно, мы проверим все химические комбинаты, металлургические заводы — те объекты, которые наиболее опасны с точки зрения развития аварийной ситуации.

Небольшие предприятия в экстренном порядке мы перепроверять не будем.

На самом деле я сторонник того, чтобы Ростехнадзор сконцентрировался на крупных, наиболее опасных производствах, а за средним и малым бизнесом наблюдали регионы и саморегулируемые организации. Он не должен быть под тотальным надзором федеральных властей.

Сегодня же у нас 290 тысяч опасных объектов. 35 тысяч гидротехнических сооружений, миллионы объектов связанных с экологией, и 12 тысяч сотрудников. Это дает возможность сотруднику распыляться: сложно уследить, на каком он сегодня объекте. А это, в свою очередь, создает возможность для произвола и коррупции. Так что пусть лучше мы освободимся от этой массовости. Вот есть у нас 48 доменных печей — вот их и будем проверять. А сотни тысяч районных котельных вполне могут контролировать региональные власти. Сегодня контроль Ростехнадзора за такими объектами — фикция.

Чтобы передать часть полномочий другим структурам, мы предлагаем пересмотреть 240 документов. В ближайшее время я передам наши замечания в Минприроды.

Пересмотр этих документов поможет снизить коррупционную емкость нашей службы. Одними полицейскими мерами, чистками ничего не сделаешь, нужно срочно менять саму ситуацию в надзоре.

У бизнеса и так в связи с кризисом сложное положение с деньгами, а наши сотрудники еще и понуждают его к взяткам, взятки не маленькие. Представьте: 12 тысяч сотрудников — если они все вместе захотят взять и им дать такую возможность, то сколько же денег мы выведем из бизнеса?

Отдельно я бы хотел отметить, что коррупционные процессы в Ростехнадзоре — это дела последних нескольких лет, но в целом у ведомства есть и многолетняя история, страницами которой мы гордимся. Ранее, десятилетия назад, инспектор Госгортехнадзора обладал большим авторитетом у производственников, у главных инженеров, есть хорошая преемственность и сейчас. Поэтому, решив проблему с коррупционными схемами, мы рассчитываем также повысить престиж работы в Ростехнадзоре, и это осуществимые планы.

Беседовал Всеволод Бельченко

// Досье Питерский зам Николай Кутьин начал карьеру в Ленинградском райисполкоме, продолжил на месте зампреда Комитета государственного имущества Санкт-Петербурга. Вскоре перебрался в Москву на должность замглавы Госкомимущества, оттуда — в агентство по боеприпасам, а позже — в агентство по вооружениям, опять-таки на должности замов. В ноябре 2005-го его назначили замглавы Ростехнадзора — контролировать взрывоопасные и химически опасные производства и объекты. В сентябре 2008 года, после отставки главы Ростехнадзора Константина Пуликовского, Николай Кутьин был назначен и. о. руководителя, а вскоре и руководителем службы.