В преддверии саммита Россия--ЕС в Хабаровске еврокомиссар по внешним связям и политике соседства БЕНИТА ФЕРРЕРО-ВАЛЬДНЕР рассказала корреспонденту "Ъ" МИХАИЛУ Ъ-ЗЫГАРЮ о том, почему Европа не доверяет России.
— В прошлом году, после войны в Грузии отношения между Россией и ЕС стали очень напряженными. Сейчас, благодаря кризису, это напряжение ушло или грузинский вопрос по-прежнему является принципиальным разногласием между Москвой и Брюсселем?
— ЕС и Россия связаны стратегическим партнерством и тесно сотрудничают и на двустороннем и на международном уровне. Наши экономические интересы пересекаются — конечно, в энергетической сфере, но и в других секторах тоже. Они помогают развивать наше сотрудничество, в том числе и в противодействии финансовому кризису. Именно поэтому после недолгой паузы мы вернулись к переговорам о всеобъемлющем соглашении. Но подобное партнерство, конечно, не означает, что мы во всем согласны по всем вопросам. Мы, как и всегда, к примеру, придерживаемся принципа территориальной целостности Грузии, а также не признаем независимость Абхазии и Южной Осетии. Но, имея крепкие и сбалансированные отношения, мы имеем возможность честно и открыто обсуждать любые вопросы, в том числе и противоречивые.
— Зимняя газовая война сейчас уже почти забыта. Какие уроки извлекла из нее Европа?
— Я не уверена, что те европейские семьи, которые мерзли без отопления этой зимой, обо всем забыли. Мне жаль говорить об этом, но газовый кризис в начале этого года подорвал доверие как к России в качестве надежного источника энергии, так и к Украине в качестве надежного транзитера. По нашему мнению, нужно избегать подобных ситуаций в будущем.
— Реакция России на брюссельскую декларацию между Украиной и ЕС была очень жесткой. Чем бы вы могли ответить?
— Украинскую газотранспортную систему нужно модернизировать, так как ей уже 40 лет, а для этого нужно финансирование и инвестиции. Это бесспорный факт. Декларация, о которой вы говорите, была необходима для того, чтобы заручиться согласием политических лидеров на Украине на проведение ряда реформ, которые позволили бы международным финансовым институтам инвестировать в эти сети.
Россия была проинформирована о нашей подготовке к этой конференции и даже приняла в ней участие — на уровне министра энергетики и представителей "Газпрома". Сейчас, я надеюсь, Россия сыграет свою роль в осуществлении этого плана, что недавно обсуждалось премьер-министрами Путиным и Тимошенко.
— Каковы основные препятствия на пути осуществления проекта Nabucco?
— Проект Nabucco продвинулся уже довольно далеко — во время саммита 8 мая, посвященного "Южному коридору", мы впервые увидели формальные обязательства производителей, транзитеров и потребителей по поводу условий, выполнение которых необходимо для успеха этого проекта. Этот саммит 8 мая продемонстрировал наличие политической решимости у всех участников, чтобы сделать этот коридор реальностью. А он сыграет важную роль в обеспечении европейской энергетической безопасности путем диверсификации источников энергии и путей поставок. Между тем для нас важно, что Россия останется основным поставщиком так долго, как я могу себе это представить.
— Как ЕС может убедить Турцию на свои условия участия в Nabucco, ведь она не хочет становиться транзитной страной?
— Что касается Турции — я оптимистично настроена, потому что мы сейчас очень близки к соглашению. Турецкий президент подписал декларацию саммита, в которой записана цель: завершить переговоры о заключении межправительственных соглашений по Nabucco как можно скорее и подписать их до конца июня 2009 года в Турции.
— Не считаете ли вы, что экономический кризис может оказаться серьезным ударом по европейской интеграции? Многие западные страны ЕС предпочитают думать о собственных проблемах, вместо того чтобы выделять деньги на поддержку своих восточных соседей. Некоторые лидеры восточноевропейских стран уже даже назвали это "созданием второго железного занавеса".
— Я не согласна с этой точкой зрения. Глобальный экономический и финансовый кризис только улучшил сотрудничество и на европейском и на глобальном уровне — и не только с целью устранить последствия кризиса, но и для работы над ликвидацией его причин. ЕС был в первом ряду тех, кто принимал решение о лучшем регулировании на международных рынках, в том числе в рамках G20.
Скажу прямо, 27 стран--членов ЕС высказались против протекционизма и против того, чтобы оставить без поддержки страны, находящиеся за пределами ЕС. Факты говорят сами за себя. Мы только что выделили две трети всей нашей помощи развивающимся странам, чтобы помочь им в борьбе с кризисом.
Что касается наших соседей, то мы тратим и будем тратить очень существенные суммы на поддержку наших восточных партнеров. Мы делаем все возможное, чтобы помочь им преодолеть финансовый кризис, во-первых, помогая им справиться с собственными слабостями, а во-вторых, предлагая макроэкономическую помощь сверх тех грантов, которые они уже получают. Более того, мы планируем потратить €600 млн на проект "Восточного партнерства" — чтобы подтолкнуть торговлю и поддержать реформы, необходимые для усиления их экономик. Как вы видите, ЕС придерживается собственных обещаний.
— Но, по крайней мере с учетом финансового кризиса, говорить о приеме в ЕС новых членов уже не приходится?
— ЕС ведет переговоры с Хорватией и Турцией об их присоединении; страны Балканского полуострова имеют четкие перспективы вступления в Евросоюз. Помимо этого на данный момент Совет ЕС, в котором представлены все 27 стран-членов, не выдвигал никаких новых предложений каким-либо странам.