выставка / современное искусство
В Национальном художественном музее заслуженные украинские видеоартисты Олег Черный и Геннадий Хмарук представили свой новый проект "Крик 1+21". Кавер-версию картины Эдварда Мунка и небольшую подборку работ последних лет внимательно отсмотрела и отслушала МАРИЯ ХАЛИЗЕВА.
Видеоарт в Национальном художественном музее Украины (НХМУ) — само по себе уже новость и событие. Потому что никак не вяжется псевдоготический памятник архитектуры с такими даже, казалось бы, не самыми новыми технологиями. Не говоря уже о строгих смотрительницах музейных залов, общение с которыми на тему подвисшего демонстрационного ноутбука (с их помощью демонстрируют все работы выставки, кроме заглавной) становится побочным поучительным опытом посещения выставки.
Формально НХМУ взялся представить один из последних проектов легендарного арт-дуэта Олега Черного и Геннадия Хмарука — работу "Крик 1+21", созданную по мотивам картины норвежского экспрессиониста Эдварда Мунка. По словам авторов, они создавали кавер-версию картины, озвучивая ее, как немое кино. Название проекта расшифровывается просто — один живописный шедевр плюс 21 отрывок из киношедевров. Так, в качестве аудиосопровождения незабываемого лица-маски, пульсирующего, мелькающего и переживающего на экране всяческие пространственные и цветовые трансформации, художники (в музейных стенах обозначение "видеорежиссеры" все же как-то не звучит) собрали саундтрек из хрипов, всхлипов и криков. В трек-листе такие негромкие фильмы "Андрей Рублев" Тарковского и "Большой Лебовски" братьев Коэн соседствуют с такими богато оркестрованными истошным ором фильмами, как хичкоковский "Психо" и "Механический апельсин" Стэнли Кубрика.
Для демонстрации заглавного проекта выставки отведен отдельный зал с оптически дискомфортным плиточным полом, заставленный стульями. Хотя без стульев вполне можно было бы обойтись: все-таки "Крик 1+21" длится немногим дольше знаменитой пьесы "4`33" Джона Кейджа, которая почему-то вспоминается при просмотре, хотя ничего общего между этими произведениями, в общем-то, нет. Возможно, потому что добавить громкости мунковскому шедевру так же невозможно, как перейти на фортиссимо в беззвучной пьесе Кейджа.
В дополнение к "Крику" на выставке представлены еще несколько работ тех же авторов, подобранных более или менее в ключе экспериментов с большим искусством. Так, в пацифистском ролике Bolero Mushroom показ атомного "гриба", взятого из последних кадров кубриковской картины "Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал беспокоиться и полюбил атомную бомбу" и увеличенного до состояния распада на пиксели, сопровождает "Болеро" Мориса Равеля. В работе "Фон. Акт 4" — несколько сюрреалистическом видеосне о мальчике, его папе-летчике, бабушке на летающем стульчике и прыгающей с вышки девочке — авторы использовали эстетику одного из пионеров кинематографа Жоржа Мельеса.
Не обошли авторы вниманием и "Черный квадрат" Казимира Малевича, заставив его плясать с помощью примочек винтажного видеодевайса Sony DFS-500. Проводя параллели с клипами Modern Talking, которые благодаря Sony DFS-500 выглядели в свое время чудом инженерной мысли, авторы делают из квадрата поп-звезду: он кружится, множится, вертится и скачет, но остается при этом самим собой — самой таинственной геометрической фигурой в истории мирового искусства.
Довершает картинку мини-ретроспективы Олега Черного и Геннадия Хмарука работа "Первое караоке", в основу которой лег архивный видеоклип к гимну УССР с караоке-титрами. На экране — хор, Кремль, поля и заводы, а в динамиках — тревожное побулькивание авторства украинского композитора-авангардиста Александра Кохановского. И, надо сказать, линия монтажной склейки видеораритета с современным эмбиентным битом совершенно не заметна.