приблизились к реальности, констатирует руководитель арбитражной группы "Ъ" Ольга Ъ-Плешанова
В России давно сложилось убеждение, что мажоритарный акционер компании является ее собственником — буквально хозяином "заводов, газет, пароходов". О том, что имущество юридического лица обособлено от его учредителя, вспоминали только тогда, когда после вывода активов компанию оставляли один на один с кредиторами. Привлечение совладельцев и топ-менеджеров таких компаний к ответственности по их долгам воспринимается чаще всего негативно. Насколько я знаю, целые отрасли протестуют сейчас против поправок к законодательству о банкротстве, которые ужесточают субсидиарную ответственность лиц, контролирующих компанию, и упрощают оспаривание сделок с ее имуществом. Поправки вступают в силу на следующей неделе, однако законодателей успели опередить банкиры.
Кредитование компаний под личное поручительство их владельцев и руководителей, практикуемое банками, тоже является формой привлечения к личной ответственности. Эта ответственность даже строже субсидиарной: банк может предъявить требование к поручителю сразу, не дожидаясь взыскания долгов с самой компании. Банки уже начали предъявлять к таким поручителям иски на всю сумму долга компании, а суды — арестовывать личное имущество руководителей и совладельцев бизнеса. На прошлой неделе так поступил Черемушкинский районный суд Москвы, где Росевробанк требует около $39 млн с Александра Степанова, гендиректора ЗАО "Энергомаш (Белгород)" и основного бенефициара группы "Энергомаш". При этом обращать взыскание на имущество предприятия, заложенное для обеспечения кредита, банкиры не спешат, полагая, что иски лично к поручителю будут эффективнее.
Банкиры, скорее всего, правы. Они тонко уловили особенности российской модели бизнеса, в которой крупные акционеры компаний действительно считают себя их хозяевами. В России акционерные общества, в которых акционеры имеют ограниченный круг прав и несут ограниченную ответственность, попросту смешались с товариществами, полноправные хозяева которых должны отвечать всем своим имуществом. Получилось, что хозяева у российских АО и ООО есть, но ответственность их ограничена вкладом в уставный капитал (10 тыс. руб. для ООО и ЗАО, 100 тыс. руб.— для ОАО). Столь явное противоречие как раз и устранили банки, выдавая кредиты под полную персональную ответственность хозяев бизнеса.
На этом фоне государство, решившее привлекать хозяев бизнеса только к субсидиарной, то есть к дополнительной, ответственности по долгам компаний, оказалось заметно гуманнее. Но ужесточением ответственности законодатели констатировали, что российский бизнес функционирует в доисторических формах. Теперь риск в том, что личная ответственность владельцев бизнеса, особенно перед банками, может завести в столь же доисторическую долговую яму — действующих правил банкротства физических лиц в России до сих пор нет.