Театр начинается с манежа

В Москве открывается Чеховский фестиваль — главный международный театральный форум в России. В этом году среди основных событий фестиваля не будет драматических постановок. О самых важных спектаклях рассказывает Роман Должанский.

Театр "Зингаро", "Батута"

Фестиваль начнется с хорошо известного зрителям лошадиного цирка "Зингаро" — кажется, придумать что-либо более далекое от Чехова невозможно. Однако когда мы десять лет назад впервые увидели спектакль харизматичного и загадочного повелителя лошадей Бартабаса, показалось, что его "актеры" способны не только красиво гарцевать, но и по-настоящему играть роли и даже транслировать с арены чеховские настроения. С тех пор "Зингаро" претерпел известную эволюцию, и его новый спектакль "Батута" гораздо ближе, чем прежние работы Бартабаса, канонам традиционного цирка и стандартам популярного зрелища. Никакой мистики и философии. Сюжет — цыганская свадьба. Музыка от молдавских и румынских музыкантов, мелодии а-ля Горан Брегович. Но джигитовка все-таки выше всяких похвал. Так что шапито в Коломенском наверняка не будет пустовать, ведь хорошего цирка у нас почти не осталось.

"Болилок" Филиппа Жанти

Многие по привычке называют живого классика мирового театра Филиппа Жанти кукольником. Вот и "Болилок" начинается с обычного, казалось бы, номера с марионетками. Но у этих фигурок только тельца кукольные, а лица человеческие. Жанти вообще мастер соединять несоединимое, свободно играть масштабами, фактурами, пространством. Он готов к тому, что его собственные фантазии выйдут из-под контроля. Собственно, "Болилок" и рассказывает о том, как кукольный спектакль освобождается от своих создателей и начинает жить собственной жизнью. "Сцена — территория подсознательного, мир метаморфоз",— любит повторять режиссер. Но сам он ни в коей мере не психоаналитик, скорее сказочник-сюрреалист, неизменно приглашающий зрителя в непредсказуемое путешествие за границы видимого мира. Конечно, как и любое современное волшебство, "Болилок" чрезвычайно технологичен — говорят, что едва ли не большую часть репетиционного времени режиссер всегда тратит на техническое обеспечение будущего зрелища.

Цирк Чаплинов

Театра с таким названием в мире нет, но есть устойчивое выражение — "цирк Чаплинов". Оно появилось благодаря дочери великого актера Виктории и ее мужу, сыну парижского рабочего Жан-Батисту Тьере. Их дети, Аурелия и Джеймс, пошли по стопам родителей, теперь делают свои собственные спектакли. "Невидимый цирк", который Виктория и Жан-Батист покажут в Москве, был поставлен два года назад. Но вообще их слава началась еще в 1971 году в Авиньоне, где они поразили зрителей спектаклем "Цирк бонжур". Именно благодаря им родился термин "новый цирк", которым теперь обозначают смесь театра и цирка, пантомимы и танца, кукольного театра и кабаре, которая стала любимой у зрителей во всем мире. У самих Чаплинов есть еще две добавки к этому рецепту, которые делают их "новый цирк" особенно ценным,— юмор и поэзия. Как написала одна из французских газет, Чаплины "смывают со зрителей всю злобу и грязь современного мира". В этом смысле Москва будет для Виктории и Жан-Батиста нелегким испытанием: этот неприятный слой у нас неизмеримо толще, чем у европейцев.

"Игра снов" Матса Эка

Матс Эк известен во всем мире прежде всего как выдающийся хореограф. Но на сей раз его спектакль привозит драматический театр — знаменитый "Драматен" из Стокгольма. Наверное, только балетмейстер и мог так удачно поставить "Игру снов" шведского классика Августа Стриндберга, странную, мистическую драму о богах и людях, о превращении божества в человека, об иррациональности и непознаваемости земной жизни. Танец и драма, фантастика и реальность переплелись в постановке Матса Эка. Можно сказать, что "Игру снов" Стриндберга хореограф вернул с небес на землю, наполнил пьесу движением и чувством и в то же время удержал в ней поэзию и загадочность, которые вот уже больше ста лет так волнуют многих режиссеров. Возможно, секрет в том, что в Стриндберге Эк рассмотрел не только мрачноватого фантазера, но и парадоксального насмешника. Не зря же хореограф признается, что его девиз: "Гротеск — вот путь к прекрасному".

"Семь смертных грехов" Пины Бауш

Пина Бауш, руководитель Театра танца из Вупперталя, пожалуй, самое известное имя в программе нынешнего Чеховского фестиваля. Правда, последние лет десять она ставила лишь забавные импрессионистские спектакли о разных городах мира, где ей приходилось бывать. Казалось, что некогда неистовая и мрачная Пина окончательно превратилась в мудрую сказочницу. И вот теперь Бауш словно решила напомнить нам, что все-таки она герой немецкого театра, славящегося социальной злостью и трезвым анализом. Правда, "Семь смертных грехов" Бертольта Брехта и Курта Вейля — спектакль, мягко говоря, не совсем новый. Но по-прежнему очень сильный. На самом деле из семи грехов Бауш заинтересовалась только одним — торговлей женским телом. Почти с мазохистским упорством показывает она подлость человеческого мира, в котором властвуют мужчины и деградируют женщины. Вряд ли наш зритель искренне проникнется пафосом хореографа. Но смелость, с которой Пина Бауш смешала балет и шоу, юмор и эротику на грани фола, скупость оформления и внутренний азарт действия, наверняка найдет отклик в зрительном зале.

Японский кукольный театр бунраку

В последние годы Чеховский фестиваль последовательно просвещал нас по части традиционных жанров японского театра — привозил спектакли но, кабуки и кеген. Визит кукольного театра бунраку, может быть, самый удивительный — эти кукольники крайне редко и неохотно ездят за границу. Куклы бунраку очень большие, в две трети человеческого роста, и управляют каждой из них три человека, скрытые черными одеждами. Мастера бунраку за несколько веков существования жанра настолько отточили технику кукловождения, что куклы на сцене выглядят более натурально, чем люди. Хотя, конечно, пластика у них все равно условная, стилизованная, особенно для европейского глаза. Интересно, что играют в бунраку тот же репертуар, что и в человеческом кабуки. Не случайно Чеховский фестиваль показывает в исполнении бунраку "Самоубийство влюбленных в Сонэдзаки" — ту же пьесу, что несколько лет назад привозила в Москву труппа кабуки.

"Цирк Иси" и Жоанн Ле Гийерм

Чеховский фестиваль, как ясно из сказанного выше, приобрел отчетливый цирковой акцент. Правда, сегодняшние циркачи предпочитают театральную сцену. Но не все. Жоанн Ле Гийерм по-прежнему предпочитает круглое пространство для игры. Ле Гийерм не только основатель "Цирка Иси", но и единственный его артист. Его шапито выглядит почти старомодным, но его зрелище ни на что не похоже: Ле Гийерм — философ, одиночка и большой насмешник. "Цирк Иси" напоминает лабораторию мрачного средневекового алхимика, в которой ставятся невероятные эксперименты с механическими животными, сооружаются странные конструкции и царствуют то черная меланхолия, то неподражаемый ироничный азарт. Он выстраивает огромные стопки из книг и укрощает железки, устраивает карнавал жестяных тазов и сооружает Вавилонскую башню из досок. Зачем? На этот вопрос исчерпывающий ответ дает название спектакля, который, кстати, дважды был участником Авиньонского фестиваля,— "Секрет".

"Липсинх" Робера Лепажа

Спектакль Робера Лепажа длится девять часов. Но когда он заканчивается, испытываешь сожаление, что все уже позади. Человеческие истории в спектакле Лепажа ветвятся и множатся, а зритель чувствует себя гуляющим по лабиринту языков, стран и времен. Случайный персонаж из предыдущей части становится главным героем следующей, и наступает момент, когда действие уходит уже довольно далеко от первой героини — оперной певицы Ады, усыновившей младенца, мать которого умерла в самолете над Атлантикой. Рассказывая о высоком и сущностном, Лепаж готов зачерпывать нужное ему и из массовой культуры. И в то же время никогда не забывает о неожиданных, сугубо театральных, фантастически остроумных и изобретательных эффектах, которые можно потом еще долго смаковать. В общем, "Липсинх" — достойный пример не просто современного, но универсального театра, понятного и интересного любому нормальному человеку. С пространством и временем Робер Лепаж обращается как всесильный и бесстрастный волшебник, с людьми — как проницательный и участливый наблюдатель.

"Портрет Дориана Грея" Мэтью Боурна

Мэтью Боурн приезжает на Чеховский фестиваль третий раз подряд. И вновь — броское оригинальное шоу, придуманное по мотивам известного сюжета. На сей раз британский режиссер и хореограф взялся за Оскара Уайльда. Мэтью Боурн рисует исключительно современного Грея. Это жесткий, даже приводящий некоторых в замешательство комментарий к жизни современных популярных личностей, звезд, спектакль о бесплодности гедонизма. Самый популярный хореограф Великобритании уводит публику на территорию привлекательного зла, но не забывает вернуть ее обратно. Как всегда у Боурна, спектакль наполнен гомоэротическими мотивами, и одна из рецензий на него называлась "Портрет Дориана-гея". Но даже если церковникам и прочим блюстителям морали "Портрет" покажется возмутительным, протестовать будет поздно — на этой либеральной ноте Чеховский фестиваль как раз и закончится.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...