Евросоюз в последнее время начал обретать субъектность во внешней политике. Он не расстался с принципами "мягкой силы", но использовать ее стал более последовательно. Например, организовал недавно в пику России "Восточное партнерство", безусловно, расширив свою сферу влияния и опередив здесь НАТО. К тому же подшил к соглашению об этом партнерстве проект Nabucco.
При этом "мягкая сила" Евросоюза действует бескомпромиссно. "Восточным партнерам" членства в Евросоюзе даже не обещают. Между тем они должны безоговорочно привести свою систему законов в соответствие с нормами Евросоюза. Брюссель вместе с Киевом, то есть без Москвы, подписал декларацию о полной модернизации украинской газотранспортной системы, настаивает на Европейской энергетической хартии, не пускает российские компании к распределительным сетям и т. д. Порой может показаться, что Евросоюз особенно-то отношениями с Россией и не дорожит. Тем более что кризис, пусть временно, но все же снизил европейские потребности в природном газе.
Но это впечатление обманчиво. Очевидно, что отношения России с Евросоюзом необходимы обеим сторонам по причинам и политическим, и экономическим. Другое дело, что у Европы в отношении России присутствует комплекс гимназического учителя, поучающего приготовишку. Я тесно работал в Совете Европы с европейскими парламентариями и отвечаю за такое утверждение. Проявляется эта особенность "политической культуры" Европы во всем. Например, в работе над новым соглашением о партнерстве и сотрудничестве (СПС) с Россией.
Брюссель готовит этот документ так, будто Москва хочет стать членом Евросоюза. Брюссельская бюрократия представляет СПС в виде некоего технико-экономического задания России, так сказать, с рабочими чертежами. Это общее свойство европейской "мягкой силы", когда под партнерством понимается безусловное подчинение другой стороны своим нормам и правилам. При этом Брюссель ловко связывает ценности с интересами, например права человека с доступом к российским газопроводам. Москва же выступает за компактное соглашение. В нем речь должна идти о партнерстве двух независимых центров — России и Евросоюза. А всю детализацию обязательств, по мнению российской стороны, следует поместить в секторальные разделы. Это для того, чтобы отклонения от соглашения в одном секторе не блокировали другие договоренности.
Выход из нынешних коллизий состоит в том, чтобы "мягкой силе" Брюсселя Москва противопоставляла такую же свою силу. Не уходить в оборону — она тотчас расценивается как оправдание, даже если оправдываться не за что. Надо не просто отвергать, а предлагать свое. Отрадно, что на саммите в Хабаровске Россия выйдет с альтернативой той же Энергетической хартии. Ведь стержень наших отношений с Брюсселем пока еще энергетический.