Цвета в хороших формах

Афро Базальделла в Эрмитаже

рассказывает Ольга Лузина

Обычно художника знают по фамилии, а тут мировая известность пришла к имени. Сын и племянник художников-декораторов, младший брат двух скульпторов Афро Базальделла (1912-1976) еще в юности стал подписываться только именем, чтобы выделиться из семейного клана, благодаря которому он быстро включился в художественную жизнь. Первый раз показал свои работы в шестнадцать лет, а в двадцать уже имел персональную выставку. С двадцати трех лет участвовал в Римской квадриеннале и Венецианской биеннале, делал фрески и мозаики, а в живописи пробовал одно за другим самые разные направления — от венецианской традиции с оммажами Джорджоне, Тициану и Тинторетто до помпезно-монументального официального искусства, от игривого сюрреализма до умеренной экспрессии римской школы, от изощренных конструкций аналитического и синтетического кубизма до интимных натюрмортов в духе Джорджо Моранди. Но в 1950 году в Америке Афро столкнулся с абстрактным экспрессионизмом, прежде всего в лице Арчила Горки с его по-энгровски изящным плетением образов бессознательного и загадочных знаков чужих культур. Так Италия приобрела крупного представителя лирической абстракции — течения, распространившегося в Америке и Европе и культивировавшего импровизацию, яркость, эмоцию и цвет.

Эрмитажная выставка "Цвет эмоции" представляет около 50 картин художника, написанных в 1935-1975 годах, и хорошо иллюстрирует эти стилеобразующие метания. Душное пекло на "Римском форуме" (1935) написано в духе римской школы, а в "Осени" того же года птица в клетке напрямую отсылает к сюрреализму и глубокомысленным композициям Джорджо де Кирико. "Натюрморт" (1941) по-морандиевски внимательно вслушивается в негромкий диалог графинов синего стекла и охристой керамики. И даже "Негр из Луизианы" (1951), поблескивающий гранями, как хрустальная ваза, еще недалеко ушел от фигуративного образца. А вот дальше очевидно движение в сторону беспредметности: контуры теряют четкость, определенность и начинают нервно извиваться, а затем и вовсе расплываются, уступая место пятнам — геометризованным или причудливым, плотным или многослойным. Тут самое интересное — угадывать названия картин. Потому что среди них только одно безразличное "Без названия" (1968) и совсем немного вариаций на тему "Белое и черное" (1960), зато богатый выбор "Мальчиков и индюков" (1954); имеются "Большая черная роза" (1962), "Подводная охота" (1955), "Сгоревший дом" (1962) и даже "Строительство собора Святого Петра" (1960).

В сущности, банально-сентиментальное название эрмитажной выставки можно приложить к любому лирическому экспрессионисту, их только известных несколько десятков. Конечно, именно так говорил о себе Афро, но с тем же успехом можно было бы использовать и другие приятные слова: праздничное искусство, чувственный и теплый цвет, утренняя свежесть, пение птиц. Удивительно, но все эти выражения взяты из крупной монографии об Афро Базальделле, написанной директором нью-йоркского Музея Гуггенхайма Джеймсом Свини в 1961 году. Все-таки искусствовед видит абстракцию сквозь фигуративную традицию, тогда как суть в самом процессе смотрения-видения. А так, конечно, встреча с тайной и чувственностью. С чем там еще встречаться-то.

Эрмитаж, с 19 мая до 20 сентября

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...