Концерт классика
В Большом зале консерватории прошел очередной концерт Пасхального фестиваля. Солисты, хор и оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева исполнили целиком третий акт "Сказания о невидимом граде Китеже" Римского-Корсакова и третий же акт "Парсифаля" Вагнера. Грандиозную программу оценивает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Сыграть за один вечер две крупные (по часу с лишним) части двух гигантских опер — идея по-гергиевски амбициозная, но в чисто логическом смысле и уместная, и даже любопытная. "Парсифаль", в финале которого как раз происходит "чудо Страстной пятницы", среди прочего, еще и вагнеровское размышление о Пасхе и ее ритуально-богословских смыслах (не случайно музыку из третьего акта "Парсифаля" в Европе регулярно исполняют на Страстной и в Пасху); ну а "Китеж", как известно, за мистериальность и национальную метафизику хлестко окрестили в свое время "русским "Парсифалем"".
Третий акт "Китежа", прозвучавший в первом отделении, впечатлил, впрочем, не метафизичностью, а как раз очень земной увесистостью интерпретации. Речь не только об артиллерийской мощи "Сечи при Керженце" и вообще неожиданно эмоциональной отдаче оркестра. Здесь была и детальнейшая работа хора, который слушать было столь же интересно, как интересно бывает примечать в живописи Виктора Васнецова или Михаила Нестерова отзвуки европейского символизма: в хоровых эпизодах сложно было забыть, что это чувствительная русская мелодика изложена в строгом ученом духе немецкого контрапункта. Здесь были работы солистов, иногда прямо превосходные: пусть не в случае Февронии Марины Шагуч или князя Юрия Всеволодовича в исполнении Сергея Алексашкина с его огромным, но пошатывающимся басом, но вот баритон Николай Путилин в партии Федора Поярка и тенор Василий Горшков в партии Гришки Кутерьмы явно вписались в наиболее отрадные концертные впечатления.
"Наша вера — вера легкая",— насмешливо спел татарин Бурундай в исполнении баса Юрия Воробьева. Подразумевалось, что вера Февронии и китежан куда тяжелее, хотя празднично-декоративный (несмотря на всю трагичность оперных событий) мистицизм "Китежа" по итогам концерта тоже не выглядел особенно тягостным. Чего, увы, нельзя сказать о "Парсифале". Здесь тоже были хорошие голоса — Гурнеманца пел Михаил Кит, самого Парсифаля — Олег Балашев; Амфортаса должен был петь Евгений Никитин (роскошно выступивший этой партией, когда Валерий Гергиев минувшей зимой исполнял в Москве финал оперы), но его в целом удачно заменил свежий кавалер "Золотой маски" Алексей Марков. Однако Олег Балашев явно берег голос, так что его реплики иногда тонули в старающемся из последних сил оркестре, и вдобавок интонировал, как и прочие исполнители, в бесстрастно-унылом духе, который можно было бы назвать лингафонным, если бы только не весьма приблизительное немецкое произношение. Оркестр, с исступленным героизмом дотянувший третий акт оперы до ее финала, явно устал: на поверхностное соблюдение приличных стандартов качества его хватало, на интенсивность какого бы то ни было чувства — сердечного, религиозного — уже нет.
Но что делать — хоть оркестранты Валерия Гергиева все ж живые люди. К тому же люди, накануне отыгравшие сразу два полномасштабных концерта, а теперь вот спешно поехавшие в регионы. Это постоянное "быстрее, выше, сильнее" помимо восхищения вызывает, признаться, еще и смутное беспокойство. Особенно при взгляде на календарь. Завершается Пасхальный фестиваль традиционно 9 мая, а вот Пасха, скажем, в 2013 году будет 5 мая — интересно, сколько концертов в день мариинцам придется давать тогда.