Идея выкупа государством с банковских балансов плохих активов, несмотря на формальный отказ от ее реализации правительством еще в феврале 2009 года, все равно осталась притягательной. Резоны правительства продолжать обсуждение хотя бы в рамках обсуждения последних инициатив РСПП понятны: в ситуации политического давления на правительство со стороны и банков, и банковской клиентуры роль плохого банка в России равномерно распределяется среди ЦБ и госбанков.
Впрочем, в обсуждении проблемы есть всеобщая фигура умолчания. Даже в рамках программы TARP минфина США, которая является моделью для всех подобных национальных программ (в США ее начали создавать на несколько месяцев раньше аналогов), понятие toxic assets (токсичные активы) определено довольно нечетко. Тем не менее есть консенсус по поводу того, что таковыми признаются активы, адекватная стоимость которых не может быть определена из-за фактической остановки соответствующих рынков, а не просто активы, упавшие в цене. Проблемы с бумагами CDO не в фундаментальных изменениях в будущей доходности, а в том, что не всякий из 8,5 тыс. банков США дождется погашения обязательств, хотя по большинству из них нет сомнений в их будущем погашении. А вот продать их по цене, даже включающей тройную недооценку рисков, имевших место в прошлом, на рынке уже невозможно.
Парадоксально, но на банковских балансах в России аналогов toxic assets чрезвычайно мало. Пока лишь Национальное рейтинговое агентство указывает на нечто подобное (см. "Ъ" от 8 апреля) — это субординированные кредиты в капитал второго уровня банков (по расчетам НРА, из 200 крупнейших банков из списка у 126 субординированные кредиты в среднем составляли 20,3% их основного капитала на начало года). Инвестиции банков в дочерние компании на уровне менее 20% от капитала "дочек" считаются ЦБ высоколиквидными, тогда как на практике это часто аналог CDO. Учитывая, что для части банков, ведущих агрессивную политику на рынке в последние месяцы, эти вложения могут быть ультраприбыльными (на что они и ставят), аналогия с TARP еще более полна. А вот базовый плохой актив, который беспокоит банковскую систему более всего,— это, собственно, проблемные кредиты. С ними много споров и в США. Но никаких признаков toxic в них нет, они в буквальном смысле bad (плохие): нет сомнений в том, что ожидаемой банком доходности этот актив точно не даст.
Еще же одной проблемой является существующая в рамках TARP внутренняя рейтинговая система для банков, так называемый рейтинг CAMELS. Представьте себе, что российские банки будут получать поддержку в рамках работы плохого банка, исходя из выставленной им оценки ЦБ или Минфина по пятибалльной шкале. Минфин США сообщает рейтинг по CAMELS лишь топ-менеджерам кредитных учреждений в строгой тайне. Боюсь, в России сама попытка создать легальные черные списки вызовет у банкиров лишь желание подать на ЦБ в суд. Не такой помощи от него ждут.