Фестиваль классика
В Зальцбурге на Пасхальном фестивале, одном из самых знаменитых и, как говорят сегодня с особой интонацией, самых дорогих в мире, побывал АЛЕКСЕЙ Ъ-МОКРОУСОВ.
К дверям Большого фестивального дома подъезжают разодетые в меха и бриллианты меломаны. У дверей вместе с ротозеями их встречают тихие демонстранты с плакатами. Они традиционно протестуют против пушнины, выступая в поддержку вегетарианства. В этом году кто-то, может, и ждал Абрамовича — тот, говорят, купил виллу неподалеку, на Аттерзее. Но Абрамович так и не попал в число трех процентов, на которые в 2009-м увеличилось число фестивальных зрителей.
Демонстранты знают, к кому обращаться. Пасхальный в Зальцбурге считается одним из самых дорогих фестивалей в мире. Дело не в абсолютных цифрах, которые остаются тайной: фестиваль частный, его бюджет не раскрывается. Но что на единицу представления здесь тратят больше, чем где-либо, верится легко. Достаточно взглянуть на список исполнителей. Оркестр Берлинской филармонии, главный и единственный еще со времен Караяна оркестр фестиваля, Саймон Рэттл и Франц Вельзер-Мест как дирижеры, среди солистов Женя Кюмайер, Бернарда Финк и Ангелика Кирхшлагер — для программы из четырех концертов, пусть она и играется дважды, плотность звезд велика. А еще есть спецпроект "Контрапункты" — на этот раз он посвящен Шуману и его влиянию на ХХ век.
И ничего, что руководитель Кливлендского оркестра Вельзер-Мест, который возглавит в будущем сезоне Венскую оперу, хоть и обладает харизмой, по-прежнему умеет скрывать ее в самый ответственный момент. Даже в моцартовском "Реквиеме" уроженец австрийского Линца звучит дирижером высококлассным, элитным, но лишенным той специфической яркости, что заставляет публику млеть и таять. Ничего, что Бернарда Финк, одна из лучших меццо-сопрано современности, появилась в Зальцбурге лишь в "Реквиеме" — это "лишь" дорогого стоило. Зато сколько энергии выплеснула Эмманюэль Аим! Со своим оркестром Le concert d`Astree она исполнила феерическую ораторию Генделя La Resurrezione (среди солистов — новая оперная звезда Кейт Роял, недавно зафрахтованная EMI).
Главным событием любого фестиваля остается опера. Вот уже третий год в Зальцбурге ставят вместе с фестивалем во французском Экс-ан-Провансе вагнеровское "Кольцо нибелунга" ("Ъ" писал о "Валькирии" этого цикла 2 апреля 2008 года). Из-за "Кольца" скептики больше обычного напрягались по поводу возможностей Саймона Рэттла дирижировать оперой в принципе. Не оперный, дескать, это человек, ему бы лучше симфониями заниматься. Сказать, что Рэттл посрамил скептиков, значит сделать им комплимент. Рэттл отменил скептиков как класс. Его "Зигфрид" напомнил, насколько Вагнер был "нашим всем" к началу ХХ века. Рэттл расслышал в его музыке и Стравинского, и Бартока, а сам приближается к Вагнеру через Шумана и Шуберта. Теории могут быть у всех, но сыграть так, чтобы убедить в этом остальных, дано немногим. Рэттлу повезло дважды: следом за "Зигфидом" он исполнил в Зальцбурге и "Весну священную", так что параллели с миром Стравинского можно было изучать вживую.
Под стать дирижеру оказались и певцы, прежде всего Лэнс Райан в заглавной партии. Один из лучших Зигфридов мира, в Зальцбург 38-летний канадец попал случайно, прямо на генеральную репетицию, вместо заболевшего Бена Хепнера. Схема "с корабля на бал" сработала как в сказке: голос у него, быть может, и не хрестоматийной красоты, но зато очень пластичен актерски и до конца оперы выдерживает всю свою силу. Сказочной была поначалу и обстановка на сцене. Пока Миме (Буркхард Ульрих выше ростом, чем его герой, но это не мешает образу) пытался сковать меч для Зигфрида, пока на сцене появлялись то медведь, то дракон, охраняющий сокровище нибелунгов (он изображен с помощью видео сразу на трех огромных стенах, образующих букву), все шло замечательно. Но к финалу, когда певцы распелись, кончились силы у постановщика, сил не осталось даже на иллюстративность. Штефана Брауншвейга и раньше-то упрекали в минимализме (по первому образованию Брауншвейг философ и потому не склонен к внешним эффектам). Но в финале "Зигфрида", в сцене дуэта героя и пробужденной им Брунгильды (Катарина Далайман), режиссер окончательно потерял интерес к главной вагнеровской теме — что такое герой? На сцене, кроме перемещений стульев, на которых Брунгильда спала, практически ничего не происходит. Апофеоз пятичасового действа свелся к тончайше проработанной музыке, захватывающим голосам — и полной статике. Критикам показалось, что этого как-то недостаточно для сцены караяновского масштаба. Видимо, они ждут уже 2011 года. Тогда на Пасхальном "Саломею" будет ставить норвежец Штефан Херхайм. Еще пару лет назад ему активно "букали" в Зальцбурге, но апрельская премьера "Лоэнгрина" в Берлине окончательно превратила Херхайма из оперного анфан террибля в звезду. Так на смену медведю придет лебедь — и хорошо, что в Зальцбурге не подозревают о политическом подтексте происходящего.