Логично, что условиях кризиса проблемные кредитные портфели банков прирастают — многие заемщики начинают испытывать дефицит средств из-за снижения доходов и, соответственно, проблемы с погашением займов. Впрочем, большинство банков эти явления предпочитают не афишировать, заявляя или о том, что «проблем нет», или о том, что говорить о них еще не время. Прояснить ситуацию с проблемной задолженностью на рынке кредитования Дальнего Востока для „Ъ-Банк“ согласился вице-президент ОАО «Далькомбанк», глава департамента информационного обеспечения банка ГЕННАДИЙ БОРСА.
— Какая ситуация сейчас складывается в сегменте проблемной банковской задолженности, и чем конкретно, кроме общего слова «кризис», она обусловлена?
— Ситуация непростая, это знают все. Вызвана она несколькими факторами. Во-первых, наблюдаются проблемы в бизнесе, особенно малом и среднем — среди тех, кто работал в основном на оборотных средствах. В первую очередь в группу риска попадают предприятия, чья продукция не находит сбыта, а также испытывающие проблемы с поставками сырья. Путь превращения в проблемную задолженности физлиц также понятен. Как правило, здесь страдают работники предприятий, проводящих масштабные сокращения, фирм, у которых возникли проблемы с заказами. Как пример могу привести ОАО «Дальавиа». Естественно, сотрудники подобных предприятий, являющиеся нашими заемщиками, начинают испытывать проблемы.
— Каким образом эти проблемы решаются банками?
— Здесь нужно учитывать сразу несколько факторов. И первый — это то, что в данной сфере банки руководствуются жесткими нормативами Центрального банка. Самостоятельно изменить ситуацию мы не можем. Центробанк на объективную ситуацию, складывающуюся в стране, отреагировал. Недавно вышло несколько изменений в инструкцию 254-П, регулирующую порядок создания резервов на возможные потери. Эти дополнения позволяют под несколько другим углом рассматривать работу с заемщиками, немного по-другому выстраивать свои резервы. Они, можно так сказать, дали немного кислорода нашим заемщикам. Теперь, пересматривая наши отношения, мы можем увеличить срок кредита, уменьшить размеры месячных платежей. Центробанк дал послабления нам, и цепочка пошла к клиентам.
— Банк свою программу действий для стабилизации ситуации с проблемной задолженностью разработал?
— Разумеется. В нее вовлечено как руководство розничного направления, так и все директора допофисов и филиалов. Есть четкие указания на реструктуризацию портфелей, на выявление потенциально проблемной задолженности. Здесь мы все совместно стараемся работать на упреждение.
— Идете навстречу всем?
— Только тем, кто реально не может погасить кредиты. На тех, кто не хочет, эти действия не распространяются. К этой категории в полной мере применяются меры досудебного воздействия, юридического преследования, долги передаются коллекторским агентствам. Здесь поблажек с нашей стороны никаких. А что касается объективных проблем, так ведь мы заинтересованы в том, чтобы наши заемщики расплачивались — пусть не сразу и не в тех объемах, что предполагались. Задачи «похоронить» клиента не было и не будет. Понятно, что кризисные явления только развиваются и все действуют в состоянии напряженности, неопределенности. Мы встречаемся и работаем индивидуально с каждым конкретным случаем.
— А все-таки, как определяете грань между «не могу платить» и «не хочу»?
— На основании полного анализа информации о заемщике. Отдел сопровождения банковских кредитов ежедневно выезжает на встречи, анализирует ресурсы, смотрит, насколько заявленные заемщиком условия соответствуют действительности. Хочу отметить, что, вообще-то, мы свою клиентуру знаем достаточно неплохо. Большая часть проблемной задолженности вызвана реальными проблемами.
— Насколько сейчас сопоставимы объемы проблемной задолженности по физическим и юридическим лицам?
— Они уже практически сравнялись, соотношение физлиц к юрлицам на данный момент примерно полтора к двум, но эта пропорция колеблется ежедневно. Естественно, когда мы не работали с розницей, вся проблемная задолженность была сконцентрирована на корпоративной клиентуре.
— С кем, с этой точки зрения, проще работать?
— Если брать в учет риски, то предпочтительнее, разумеется, работать с физлицами: здесь риски более диверсифицированы. Поэтому мы и ориентируемся в последнее время на розницу, не отказываясь, впрочем, от корпоратива. Их проблемные портфели, если можно так сказать, сейчас примерно равны. При работе с проблемными кредитами предприятий сам механизм иной — это, как правило, непосредственно гражданско-правовые отношения. С физлицами большую роль играет этап досудебной работы. Это встречи, анализ, изыскание источников, в крайнем случае — подключение коллекторов, передача долгов на аутсорсинг, то есть на сопровождение, или их продажа за комиссию.
— Процент проблемной задолженности растет?
— По цифрам, если брать период, скажем, с ноября по настоящий момент, больших изменений нет. Да и рано еще о них говорить. Я не скажу, что мы увидели какую-то четкую черту. Скорее всего, последствия кризиса начнут читаться позднее, поскольку сами кризисные явления — это сравнительно недавняя история. Истинная картина последствий, я думаю, проявит себя летом–осенью. Опять же, людям нужно какое-то время на адаптацию. Никто этот кризис себе в планы не ставил, поэтому понятно, что многие оказались выбиты из колеи.
— Можно ли назвать конкретный процент проблемной задолженности, и насколько велики отклонения от этой усредненной цифры по различным направлениям?
— В среднем у нас проблемный портфель составляет реально около 7%. Показатель сравнительно небольшой — мы довольно поздно вошли в розницу и целенаправленно установили достаточно серьезные условия выдачи кредитов. Мы не «сетевой» банк, и из прошлых лет работы к нам пришел сравнительно небольшой проблемный портфель.
Самый маленький уровень проблем наблюдается в небольших населенных пунктах. Вызвано это, естественно, более глубоким знанием клиентуры. В больших населенных пунктах проблемы острее. Но в целом резкого роста проблемной задолженности пока не наблюдается. Зато другой показатель довольно красноречив. На сегодня однозначно увеличилась доля отказов в выдаче кредитов — в среднем примерно до 50% по сравнению с докризисными 30%. Объясняется это просто: в условиях кредитного дефицита начались попытки определенного контингента получить деньги любой ценой.
— Выходит, попытки мошенничества участились. Как реагирует на это служба безопасности?
— В принципе, мы работаем в прежнем режиме — увеличение числа отказов происходит не из-за того, что мы стали жестче работать. Разве что традиционное сотрудничество между службами безопасности всех банков и правоохранительными органами стало более интенсивным. Здесь используются как неофициальные, так и официальные каналы. Мы периодически обмениваемся информацией о выявленных фактах мошенничества, криминальных схемах, похищенных и выданных в нарушение процедуры документах, выявленных фирмах-однодневках. Впрочем, есть здесь и проблемы, которые предстоит решить. Органы исполнительной власти пока еще недостаточно включены в процесс охраны экономической безопасности, хотелось бы также, чтобы Центробанк более активно работал по организации взаимодействия в этой сфере между всеми субъектами. Эта деятельность должна носить системный характер.
— В каком направлении изменяется деятельность службы безопасности банка?
— Как и все подразделения, мы реагируем на «внешние раздражители»: меняем технологии проверки, критерии, которые предъявляем к заемщикам. Смотрим, каким образом повысить защищенность в области кредитования, а также привлечения вкладов — это еще один серьезный риск. Залог правильных действий здесь — постоянная информационно-аналитическая деятельность, за счет нее и вырабатывается наша защищенность. Затем полученная информация о проблемах предприятия и лиц используется в автоматическом режиме на всех этапах работы банка, начиная от момента подачи запроса кредитным экспертом на выдачу кредита. Информационная система — это нервная система любого банка, поэтому мы прилагаем все усилия, чтобы удержать ее в работоспособном состоянии. Без полного объема информации любые проблемы будут гораздо острее.