Франсиско Хавьер (1506-1553), имя которого стоит на обложке этого двойного альбома, притворяющегося нарядной книгой, пожалуй, все-таки более известен под латинизированным именем Франциск Ксаверий. "Известен", вероятно, слово слишком нейтральное. Это канонизированный Римом святой, один из основателей ордена иезуитов и один из величайших миссионеров за всю историю христианства. А также, как напоминает это издание, неутомимый и любознательный путешественник, за 12 лет проделавший путь в добрую сотню тысяч километров, побывав в Гвинее и Мозамбике, на Цейлоне и в Индонезии, в Индии и Японии. И всюду ему доводилось осваивать местные наречия, присматриваться к диковинным для европейцев обычаям, вести диспуты о вере и крестить. Лучше всего получилось в Японии, где за два года Франциску удалось обратить 2 тыс. аристократов, самураев и простых обывателей; а вот дозволения прибыть в Китай миссионер так и не дождался — он умер на острове у самого побережья Китая, а тело его затем перенесли в славящийся сейчас совсем другими вещами город Гоа.
Во многом героическая и во многом захватывающая личная история, но музыка тут при чем? Все вопросы к Жорди Савалю — каталонский маэстро увидел в биографии Франциска очередную возможность поразмышлять на любимую свою тему диалога культур, отображаемого через диалог музыкальных традиций. Треки этих двух дисков — музыкальные картинки, последовательно, как в диафильме, иллюстрирующие этапы жизненного пути святого и современные ему события гражданской и духовной истории. Карл V разбивает Франциска I при Павии — и мы слышим знаменитую павану "La Battaglia"; Лютер прибивает к дверям Виттенбергского собора свои тезисы — звучит благочестивая германоязычная полифония Генриха Исаака; Франциск Ксаверий учится в Парижском университете — звучит мотет Клода Сермизи. Экзотике, естественно, особый почет — европейская музыка перемежается то африканскими барабанами, то большим количеством японской традиционной музыки (в аутентичном исполнении), а точку в конце альбома ставит "Ave Maria", китайская по всему, кроме содержания молитвы. В качестве лейтмотива выступает гимн "O gloriosa Domina" ("О Госпожа преславная"), мелодия которого может запросто оборачиваться то индийской рагой, то медитативными вариациями в японском стиле.
Просветительский и исподволь развлекающий дух этой коллекции впору скорее концерту, в виде записей такое, кроме Саваля, почти никто и не делает (во всяком случае, с такой помпой). Понятно, что инструменталисты из ансамбля Hesperion XXI и певцы из Каталонской королевской капеллы европейский Ренессанс играют и поют с привычным великолепием что манеры, что звука, так что на ум приходят избыточно разукрашенные инициалами и миниатюрами старинные певческие манускрипты. Но несмотря на то что в таком виде старую музыку вряд ли кто-то сочтет скучной и отвлеченной архаикой, альбом в целом все-таки кажется дробной и искусственной затеей. После энного количества аналогичных релизов в маэстро Савале уже начинаешь видеть ученого сказочника, так и сяк перекладывающего музыкальные документы с целью рассказать (всегда узнаваемым языком) очередную внемузыкальную историю, а неземную вышколенность своих музыкантов использующего в видах красивого, колоритного, умного, но enterteinment.
Francisco Javier "La ruta de Oriente" (2 CD)Hesperion XXI, Capella Reial de Catalunya, J. Savall (Alia Vox)
Mozart "Don Giovanni" (2 DVD)
Orchestra Academy of the Gran Teatre del Liceu, B. de Billy (Opus Arte)
Это давно уже нашумевшее творение другого знаменитого каталонца — безобразника-режиссера Каликсто Бьето, в данном случае заснятое в барселонском Liceu. Малейший намек на комичность, мистическую назидательность, галантность, да и благопристойность в "Дон Жуане" изглаживается тут с какой-то недоброй тщательностью средневековых публичных казней. Задав настроение с первой же сцены — Лепорелло (Кванчуль Юн) в трениках, Дон Жуан (Войтек Драбович), употребляющий Донну Анну (Регина Шерг) на заднем сиденье автомобиля,— режиссер потом с неукоснительным старанием поддерживает его на протяжении обоих актов. Тут и мастерство мизансцены — неприятно-кровавые потные драки, пьяная похоть обжиманий в помоечном антураже, финал, где Бивис-Лепорелло стряпает какую-то дрянь, а Баттхед-Дон Жуан ссыт на замызганный диван. И мастерство детали — банки пивасика, леопардовая блузка Донны Анны, шопинг-молльные полиэтиленовые авоськи у молодящейся курицы Донны Эльвиры (Вероник Жан), тошнотные карнавальные костюмы в сцене бала. Рамки эпатажа зрелище уверенно перерастает, оборачиваясь мрачной драмой человеческого уродства и убожества; на музыкальном уровне, впрочем, этой драме отвечает чистенький и пригожий оркестр под управлением Бертрана де Бийи, слегка дистанцирующийся от постановочного макабра. Хотя в актерском смысле исполнительский состав, надо признать, справляется со своими малосимпатичными ролями превосходно, стоящих вокальных работ тут, почитай, две — брутальный Дон Жуан Войтека Драбовича и Эльвира Вероник Жан. Досмотрев этого "Дон Жуана", легко понять, откуда взялся противоречивый "Дон Жуан" Клауса Гута на прошлогоднем Зальцбургском фестивале. Однако там постановщик все-таки дал слабину и предложил зрителю всю дорогу хоть немного сочувствовать главному герою. У Бьето сантименты обузданы — завершается опера тем, что во время радостного морализирующего ансамбля герои, как в "Восточном экспрессе", методично и весело режут связанного Дон Жуана. И ни того, ни тех, осоловев от увиденного, ни капельки не жалеешь.
Bach: Cantatas BWV 35, 169, 170
B. Fink; Freiburger Barockorchester, P. Muellejans (Harmonia Mundi)
Пожалуй, лучшая из записей последней пары лет, посвященных баховским сольным кантатам, хотя это впечатление складывается и не с первых минут звучания. Мягкое меццо Бернарды Финк звучит более блеклым и более камерным, чем в ее записях 1990-х годов, но это если сравнивать, а так-то Бах у нее звучит превосходно. Это ровно та деликатная грань, которая отделяет высококалорийного оперного Баха и Баха, присушенного чрезмерным аутентизмом, и находить эту грань певице удается с удивительной органичностью и простотой — едва ли кто-нибудь еще так может. Однако по-настоящему неожиданной и ценной эта запись кажется еще и из-за игры Фрайбургского барочного оркестра. Казалось бы, тоже известный коллектив, регулярно записывающийся, но чаще все-таки с совсем другой музыкой. Баха же он играет без очей горе и излишней аскезы, но получается правда здорово (особенно если учитывать присутствие инструментальных номеров в кантатах 35 и 169) — доверительно, свободно и захватывающе.
Bach: Goldberg Variations
C. Finch (Deutsche Grammophon)
Кэтрин Финч (в послужном списке которой есть забавный титул личной арфистки принца Уэльского) исполняет "Гольдберг-вариации" в собственной транскрипции для арфы. Эффект этого начинания в основном сводится к непривычности соединения знаменитой клавирной музыки со спецификой арфового звука. В чем-то замысел удачен, если принимать за удачу возможность посмотреть на "Гольдберг-вариации" с неожиданного ракурса, пропустить их через новые сонорные ощущения. Тем более что игру арфистки сложно не назвать виртуозной. Но это виртуозность в очертаниях, заданных самим инструментом, и в баховской музыке в результате оказывается слишком уж много разреженности, тумана и ритмической зыбкости. В них и уходит интерпретаторское старание отыскать в "Вариациях" невиданную прежде глубину и таинственность. В записи виден лишь добротный и колоритный образчик извечного стремления инструменталистов, которым не досталось знаменитого репертуара, позаимствовать для себя что-нибудь из репертуара более счастливых в этом смысле коллег.