Сегодня в Страсбурге начинается юбилейный саммит НАТО. В канун его проведения заместитель генсека альянса РОБЕРТ СИММОНС рассказал спецкору "Ъ" ОЛЬГЕ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ о том, какие вопросы обсудят члены НАТО и как они будут строить отношения с Россией, Грузией и Украиной.
— Что будет решено на саммите?
— Первый и главный вопрос — это проведение операции в Афганистане. Второй — принятие декларации о безопасности. Мы надеемся, что этот документ станет базой для новой стратегической концепции альянса. Эта стратегия учитывает новейшие угрозы и в то же время развивает прежнюю концепцию 1999 года. Обсудим мы и наши отношения с партнерами, включая РФ, Грузию и Украину, а также операции, проводимые НАТО,— такие, как в Косово.
— Новая концепция будет иметь что-то общее с концепцией европейской безопасности, предложенной президентом РФ Дмитрием Медведевым?
— Думаю, что нет. Предложения, которые выдвинул президент Медведев, охватывают весь континент, в то время как предложения НАТО делают упор как раз на операциях альянса.
— Возобновится теперь работа совета Россия--НАТО?
— Считаю, это как раз тот случай. Еще месяц назад министры обороны стран НАТО согласились снова привлечь РФ к партнерству. Так что мы уже предусматриваем весеннее совещание министров с участием главы МИД РФ Лаврова. Осталось только определить дату заседания. На саммите все главы государств наверняка примут решение расширить сотрудничество с Россией, хотя они, конечно, будут снова высказывать обеспокоенность событиями прошлого года в Грузии. То есть мы не изменили своей позиции насчет Грузии, но хотим возобновить наши отношения с Россией.
— Но ведь Запад не раз выражал озабоченность в связи с тем, что российские войска все еще находятся в Ахалгори. Или все дело в том, что необходимость транзита в Афганистан вынуждает НАТО идти на диалог с РФ?
— Я бы хотел подчеркнуть три момента. Да, мы все еще обеспокоены событиями августа, особенно признанием со стороны РФ Южной Осетии и Абхазии. Но мы признаем тот факт, что Россия все-таки предприняла некоторые шаги к разрешению ситуации на Кавказе через свое участие в женевских переговорах и уже вывела значительную часть своих сил за пределы зоны конфликта. Надо учитывать и тот факт, что, хотя прошлым летом мы не смогли игнорировать чрезмерную реакцию со стороны РФ и не взаимодействовали на высоком политическом уровне, все же у нас развивалось сотрудничество, включая Афганистан, антитеррористическую и антинаркотическую борьбу.
— НАТО в состоянии справиться с афганской проблемой быстро?
— Мы не хотим завоевать Афганистан. Мы хотим одержать победу над талибами. На саммите мы рассмотрим четыре момента, связанные с этой операцией. Первый — это поддержка афганской армии и полиции; второй — поддержка технического уровня и уровня обеспечения безопасности, чтобы они смогли успешно провести президентские выборы. Третий момент — это так называемый комплексный подход, которого придерживается НАТО со своими партнерами и союзниками. Когда мы говорим о безопасности в Афганистане, то подразумеваем предоставление услуг для экономической и социальной реконструкции страны. НАТО в одиночку не может все это делать, мы должны действовать сообща с другими организациями. И, наконец, еще одна важная задача — надо как-то привлечь все государства этого региона. Самый важный сосед — это, наверное, Пакистан, потом государства Центральной Азии и даже Иран. Мы уже начали диалог с Ираном. И мы очень признательны РФ за приглашение на недавнее заседание ШОС в Москве — это нам дало возможность обсудить афганскую тему со всеми государствами.
— Некоторые российские эксперты считают, что усилия НАТО в Центральной Азии, в частности в Афганистане, на самом деле имеют другую причину — контроль над регионом.
— Мы начали операцию в Афганистане, потому что это государство не было дееспособным и являлось базой для терактов, которые совершены в США. Так что нашим первым намерением было установить там успешную форму правления, чтобы страна больше не угрожала другим. А что касается стран Центральной Азии, то у нас давно наладилось партнерство с этими государствами. Они уже являются членами Совета евроатлантического партнерства и Партнерства ради мира. Но мы не воспринимаем это партнерство как исключительное. Мы совсем не против принадлежности этих стран к ОДКБ, например, и не делаем ничего, что бы шло вразрез их отношениям с РФ.
— Правда ли, что готовящаяся в Афганистане наземная операция может начаться и в зоне племен на пакистанской территории, где находятся талибы?
— Действительно, афганские военнослужащие вместе с военными США и SAS (британский спецназ.— "Ъ") уже проводят наземную операцию против "Аль-Каиды" и талибов. Но ее расширение за пределы Афганистана мы не предусматриваем.
— Если Россия откажется предоставлять НАТО свою территорию для транзита в Афганистан, у альянса есть другие варианты наземного транзита?
— Договоренность с РФ только что начала осуществляться. Но большинство грузов и сейчас поступает в Афганистан через Пакистан. Мы также перевозим грузы через Иран — с этой страной уже начат диалог. Так что другие варианты есть. Но я бы хотел надеяться, что все договоренности с РФ останутся в силе.
— Существует мнение, что транзит в Афганистан для НАТО сейчас важнее, чем развертывание ПРО в Восточной Европе, и поэтому, мол, проблема ПРО потеряла актуальность. Вы будете обсуждать ее на саммите?
— НАТО само приняло решение изучать возможность установления систем ПРО. И мы уже сотрудничаем в этом плане с Россией. Я не вижу здесь увязки с вопросом о транзите. Мы будем по-прежнему обсуждать ПРО с РФ, не увязывая ее с транзитом.
— Но все-таки на саммите будете обсуждать ПРО?
— Скажем так: НАТО будет обсуждать сотрудничество с Россией по транзиту и по ПРО. Но по второму вопросу окончательного решения я не вижу.
— Каковы шансы Грузии и Украины попасть в НАТО?
— Мы решили год назад на саммите в Бухаресте, что в один прекрасный день они станут членами НАТО. А в декабре альянс принял целый ряд решений по так называемой годичной программе партнерства в отношении этих стран. И мы развиваем этот процесс. Трудно предсказать, какое время все это займет.
— В России прямо говорят, что, если бы Грузия не стремилась в НАТО, не было бы и войны в Южной Осетии. Вы согласны?
— Грузия станет членом альянса, как мы решили в Бухаресте. Я считаю, что эта война не ускорила и не замедлила этот процесс. Потому что главное — проведение в Грузии реформ, особенно оборонных, и мы всегда говорили о том, что дорога к членству будет очень длинной, извилистой и тяжелой.