В Берлине вышла книга воспоминаний бывшего советского посла в Германии Владимира Семенова "От Сталина до Горбачева". Семенов был послом в Германии в 1978-1986 годах, но связан с этой страной уже 50 лет: в 1945-м он был политическим советником советской военной администрации в Германии. Пламенная любовь к Сталину, верная служба в аппарате Молотова, убежденность в истинности социализма советского образца — все это уживалось с блестящим тактом, чуткостью и хладнокровием профессионального дипломата. Семенов в своей книге повествует об особенностях характеров вождей и рассказывает множество забавных эпизодов, свидетелями которых он был, и, которые в основном и делают книгу весьма увлекательной. В это трудно поверить, но Семенов, например, сообщает о том, как в 1948 году на встрече советских руководителей с верхушкой СЕПГ Сталин выразил пожелание, чтобы бывших нацистов не отделяли от ненацистов и дали им возможность организовать свою собственную партию, "конечно, демократическую". "В конце концов, в нацистской партии было более 10 млн человек", — таков был сталинский аргумент.
В 1998 году Баден-Баден должен стать мировой музыкальной столицей
Для фестиваля имени Караяна в Баден-Бадене будет построено новое здание. Глава специальной комиссии по осуществлению этого проекта Лотар Шпет заявил, что фестивальный комплекс должен быть открыт в 1998 году. С его строительством власти Баден-Бадена связывают надежды на превращение фестиваля в событие первоклассного уровня, а своего города — в мировую музыкальную столицу, второй Зальцбург. Проект для баденского комплекса разработал знаменитый зальцбургский архитектор Вильгельм Хольцбауэр, известный в том числе и своим решением соединения зданий Оперы и ратуши в Амстердаме. В Баден-Бадене теперь он использует здание старого вокзала в стиле Belle Epoque, превратив его в фойе. За ним должно будет располагаться основное помещение с двумя террасами и 33-метровой башней сцены. Стоимость проекта оценивается в DM120 млн.
Шумовые эксперименты в стиле RU-CH
8 августа продолжительной акцией в ЦДХ завершились гастроли в Москве российско-швейцарского проекта RU-CH. Независимо от того, знают ли сами организаторы проекта, что это сокращение по-польски означает "движение", слово это точно отражает суть перформансов российского трио "Са-Зна" и двух швейцарцев: Ренаты и Рене Ейзингеров. Суть эта — озвучивание при помощи электроники любого движения, от ударов кисти художника по мольберту до кипящей в чайнике воды. Эти шумы приправляются более традиционными источниками звука, как то: декламирующим голосом, игрой на якобы музыкальных инструментах, магнитофонах, проигрывателях, а также светом и видео-проекцией. Если рассматривать акции RU-CH не как музыкальное исполнительство, а как эксперименты по психологии художественного восприятия, то они способны заворожить аудиторию полным равнодушием к музыкальной традиции и стремлением проникнуть прямо в подсознание, в том числе и коллективное.
В перформансах участвовали также московские диско-авангардисты — дуэт F.R.U.I.T.S. и театр Сайры Бланш (вновь открытая биомеханика 20-х годов), а также швейцарское трио "Nachtleft" (ударники Жак Видмер и Гюнтер Мюллер и дискжокей Андреас Боссард). Приехавшие к нам на волне успеха своего компакт-диска "C.A.E.N." швейцарцы продемонстрировали, что почти такие же шумы, что и у группы "Са-Зна" (собранные Боссардом на десяти тысячах кассет) с аккомпанементом джазовой импровизации могут стать настоящей музыкой. Со времен выступления голландца Пауля Панхьюзена на "Альтернативе-91" москвичи не слышали такого грамотного включения шума в контекст музыки и музыки — в контекст мультимедиа.
Антиквары вынуждены становится более услужливыми
15 августа в Монте-Карло заканчивается 11-я международная ярмарка антикваров. Одно из ее несомненных достоинств, отмечаемое западной прессой, — блестящая организация. Ярмарка устроена таким образом, чтобы предоставить потенциальным покупателям максимум удобств. Торги начинаются в 4 часа дня, так что можно успеть сходить на пляж, подвергнуться массажу и прочим целебным процедурам и искупаться в близлежащем бассейне, кстати, самом шикарном в мире: пользование им обходится в тысячу франков в день. Клиентура у ярмарки самая космополитичная, самая требовательная и самая богатая. Торги же почти камерные — участвует не более трех десятков экспонентов, и за два часа все заканчивается. Посетители уносят с собой какой-нибудь букет Шагала (их предлагают в изобилии галереи Enrico Navarra и Albert Benamou) или Брейгеля (галерея Saint-Honore). Но больше всего на ярмарке французского классицизма XVIII века. Например, роскошная пара кресел королевы эпохи Людовика XV, а также совершенно исключительные стенные часы того же времени из позолоченной бронзы, за которые просят 900 тыс. франков (это, кстати, меньше цены аналогичных часов на Sotheby`s 10 лет назад).
Хаос — одна из немногих вещей, которые Россия может экспортировать
Мы уже рассказывали о трехчастном художественном проекте "Мера сил", осуществленном этим летом в Мюнхене, в котором по инициативе немецкого художника русского происхождения Харлампия Орошакова три русских куратора показали современное русское искусство, как они его понимают. Только что завершился последний проект, который был призван представить актуальную московскую сцену, его куратором был Виктор Мизиано. В выставке "Спряжения" участвовали те, кого он считает лидерами сегодняшнего искусства Москвы (вероятно, так оно и есть, и с каждой новой выставкой такого авторитетного куратора, как Мизиано, это все более становится правдой). Дмитрий Гутов показал спортивные снаряды, используемые для тренировки солдат, в натуральную величину, в большом количестве, обгоревшие. Эта инсталляция однозначно прочитывалась западным зрителем как горькое размышление на чеченские темы. Анатолий Осмоловский — бочки с апельсинами и портретами Жириновского: эта работа под названием "Грузите апельсины бочками, товарищ Жириновский" осталась, напротив, абсолютно непонятна. (Кстати, неточное цитирование романа Ильфа и Петрова в названии свидетельствует, что автор знаком с ним исключительно по его кинематографической версии.) Вадим Фишкин заставил зрителя подниматься на небольшие лестницы, и по достижении вершины их ждал небольшой технический сюрприз: загоралась лампочка или раздавался звук, рождая ощущение непредсказуемости и неподконтрольности реальности. Александр Бренер прикрепил к пылесосам и фенам свои семейные фотографии, так что они мучительно и романтически бились на ветру. Юрий Лейдерман развесил на стенах фотографии мест, в которых он был счастлив, а Гия Ригвава показал видеопроекции летящих прямо на зрителя мячей, а рядом — крошечные статуэтки людей на краю бассейнов. Работы не сопровождались именами авторов, выставка была принципиально задумана как коллективный жест. Это, а также битые кирпичи и переплетение множества проводов на полу, рождало у зрителя ощущение хаоса, последствий какой-то недавней катастрофы и скрытой агрессивности (мячи Ригвавы), что как раз соответствует их ожиданиям относительно современного русского искусства, честно отражающего ситуацию в стране. Со временем, когда апельсины в бочках у Осмоловского стали портиться, и эта работа вписалась в общий контекст и стала понятна. Более внимательный зритель отметил неожиданный лирический характер выставки. При всей ее коллективности почти все работы представляли собой глубоко личное и даже порой трогательное своей откровенностью высказывание. Во всяком случае, крупнейшая немецкая газета Frankfurter Allgemeine Zeitung опубликовала весьма сочувственную рецензию на эту выставку, увидев в "открытости" проекта симптом открытости выхода для самой России — и не только в области искусства.
Использованы материалы газет Le Figaro, Die Welt, а также собственных корреспондентов Ъ.