Своя среди чужих
Юлия Лежнева в Филармонии
Малый зал Филармонии, 7 Апреля, 19.00
рассказывает Дмитрий Ренанский
В декабре прошлого года важный французский лейбл Naive выпустил запись баховской Мессы си-минор под управлением Марка Минковского. На Западе релиз стал лишь очередной (пусть и превосходной) ее интерпретацией, у нас альбом остался и вовсе незамеченным. Между тем в истории отечественной вокальной школы это веха — на одну из сольных партий Минковский пригласил восемнадцатилетнюю сопрано Юлию Лежневу. Это все равно как если бы Гергиев привез молодого немецкого баса петь в Мариинке "Жизнь за Царя" — хотя случай русской певицы, записывающей Баха из-под палочки гранда-старинщика, кажется еще более экзотичным. До сих пор на мировом вокальном рынке отечественные голоса ценились слабо: их репертуарные возможности ограничивались русской оперой и поздним романтизмом, оставляя за пределами стилевой и технической досягаемости все, что было написано раньше или позже. А вот девятнадцатилетняя Лежнева стремительно делает себе имя и карьеру на голосоломном барокко и еще менее доступном Россини, которых в наших оперных весях почти никто и никогда не пел.
Поэтому полтора года назад на международном конкурсе Елены Образцовой, Гран-при которого принесло девушке известность, она смотрелась пришелицей откуда-то из нездешних краев (что, в общем-то, недалеко от истины: Лежнева родом с Сахалина). Едва открыв рот, она заставила развесить уши не только публику, но и заседающих в жюри отпетых оперных деятелей. Невероятно легкий, подвижный и гибкий голос с потенциалом колоратурного меццо-сопрано, почти бесплотный и лишенный всего мирского тембр, идеально подходящий для духовной музыки. За все это Лежневу тут же поспешили возвести в ранг "второй Чечилии Бартоли". Это, конечно, преувеличение, но оно лишь подчеркивает экстраординарность вокального самородка. Впрочем, можно соотнести Лежневу с тремя великими русскими певицами прошлого века. Голос в две с лишним октавы и пристрастие к Россини напоминает о Заре Долухановой, ангельская бестелесность звука — о Виктории Ивановой, европейская стилевая просвещенность — о Нине Дорлиак. В дружной советской семье луженых глоток для них не нашлось ни места, ни репертуара, и всем троим пришлось ретироваться с оперной на концертную сцену.
Похоже, с обеими сценами у Юлии Лежневой будет порядок. В прошлом году она работала с крупнейшим в мире экспертом по раннеромантической опере Альберто Дзедда и принимала участие в авторитетном россиниевском фестивале в Пезаро на подпевках у лучшего сегодняшнего тенора Хуана Диего Флореса. Нынче она приезжает в филармонический Малый зал с сольным концертом из произведений Антонио Вивальди и Риккардо Броски (брата самого известного кастрата всех времен и народов Фаринелли). В мае будущего года Лежнева споет оперу Вивальди в компании изысканнейших барочных див с Il Giardino Armonico (теми самыми струнниками-пиротехниками, с которыми записала свой "Vivaldi Album" Бартоли) в лондонском Барбикан-Холле. Все идет к тому, что на Западе она придется ко двору быстрее, чем на родине. То есть опять все как всегда. Конечно, за вычетом голоса и таланта.