В женевском Музее искусства и истории (Musee d`art et d`histoire) открылась выставка Филиппа Фавье (Philippe Favier). Постоянная эксцентричность этого художника, его упорное желание остаться в стороне от художественного процесса сделали из него популярнейшего персонажа в мире современного искусства Франции. Его работы путешествуют по свету, он предпочитает оставаться в своем городе Сент-Этьене.
Сент-Этьен славился угольными шахтами и первой во Франции железной дорогой. Теперь он известен Музеем современного искусства — огромным, похожим на супермаркет зданием, переполненным всяческими выражениями современного художественного духа. Работы Фавье слишком малы для того, чтобы занять в этом музее достойное место. Они остаются в его мастерской, и он выкладывает их для посетителей на большом биллиардном столе.
Фавье — профессиональный художник с высокодуховным классическим образованием и циничным опытом газетного иллюстратора. Тем не менее он упрямо притворяется дилетантом, и в своей скромности, кажется, даже переходит границы. Получив премию и двухлетнюю стипендию на вилле Медичи в Риме, он выдержал только неделю, оставив администрации покаянное письмо с просьбой отпустить его домой в Сент-Этьен: "У меня душа канцелярской крысы. Я люблю мой почерк, мои рисунки не требуют от меня большего... Все мои работы с самого начала уместятся в чемоданчике, а материал для них я могу носить в кармане; это очень важно для того, кто боится выходить из своего дома".
Фавье делает крошечные работы, вырезая и наклеивая на холст маленькие фигурки или значки, рисуя на осколках стекла или консервных банках. По повадкам своим он менее всего "большой художник" и вообще избегает называть результаты своих трудов торжественным словом "живопись". Фавье придумывает сложные техники, он процарапывает толстый слой темной эмали, из глубины, из черноты, проявляя цветные пятна и фигурки. Его миниатюры фантастически кропотливы и к тому же выполнены почти вслепую: повадка левши — привычка закрывать рукой поле рисунка — не мешает ни их виртуозности, ни их подкупающей наивности.
Первую известность ему принесли фигурки, нарисованные шариковой ручкой на белой бумаге, раскрашенные цветным карандашом и выложенные на белой плоскости, вроде обошедшей журналы работы "30 мая". В его коллажах было чувство композиции и цвета, они были действительно красивы с любых точек зрения, с обывательской в том числе. Перспективный вид пляжа (Iris, 1981 ), то идиллические, то эротические сценки (Hana pour dames coucou, 1982 ), поле цветной капусты (Champ de choux-fleurs a Chambourcy, 1981 ), "совещание индюков" на птичьем дворе (Conference de dindons, 1983 ) — темы могли быть нарочито случайными, зато композиция со всадниками и знаменами могла быть посвящена Альтдорферу (Hommage a Altdorfer). Критики, всегда склонные к психоанализу, увидели в этих намеренно неловких сериях горечь разрыва с детством, заговорили о мире игрушек, который вновь завоевывает взрослый человек. Следующая серия — гравюры и живопись в консервных банках, лишь укрепили их в этом мнении.
Десяток коробок от сардин с изображенными внутри фигурами танцующих женщин, Фавье назвал "Паризиана". Играя на словах boite (коробка) и boite de nuit (дискотека, сказали бы мы сейчас) он посвятил серию своему отцу, содержавшему этот знаменитый сент-этьенский дансинг. Показанные вскоре 24 стекла с видами тропических островов на дне консервных банок в серии "Туманные острова" сочетали неожиданность готового предмета (ready made) с трогательностью и глупостью сувенира. А поскольку крышки консервных банок обладают замечательной тонкой латунью, он выгравировал на них для Центра современной гравюры серию эротических и садомазохистских сюжетов.
Серия "космических работ" — "Моего садовника вы найдете на следующей картине" ("Я оставляю за собой право объяснять свои названия только тем, кому сочту нужным", — говорит Фавье) уже больше похожа на "живопись", хотя и выполнена на стекле. Впрочем, портреты планет солнечной системы автор украсил едва различимыми домиками, намекнув тем самым, что и здесь предпочитает остаться наивным художником.
Столь милая любому зрителю, а тем более профессиональному зрителю-критику, идея дилетантизма и даже ущербности по-прежнему остается его козырем. Публика видит в его работах нечто поистине трогательное — примерно то, что когда-то сделало хорошего пилота, среднего прозаика и художника Сент-Экзюпери — любимцем и героем целого поколения. Но эта принципиальная маргинальность вовсе не мешает Фавье. По заказу департамента почт он делает марки, по просьбе премьер-министра — поздравительные открытки. Знаменитая севрская фабрика заказывает ему росписи фарфора. Национальная мануфактура тратит золото и шелк для украшения его гобелена золотыми нитями. Количество монументальных работ этого странного миниатюриста приближается к десятку. Витражи, росписи, рельефы подтвердили его парадоксальную власть над пространством, впервые отмеченную в Нью-Йорке, когда его крошечные работки оказались достаточно монументальны для того, чтобы заполнить огромную рампу музея Гуггенхейма.
Это, кстати, единственный раз, когда его уговорили войти в самолет. Во всех прочих случаях Фавье предпочитает велосипед. Вернувшись домой, в Сент-Этьен, закрывшись в своей 180-метровой мастерской, он выиграл больше, чем если бы жил в Нью-Йорке, Париже, Риме или другом первостепенном художественном центре. Его эксцентричность, граничащая с культивируемым психическим расстройством, — кстати, готовясь поступить в Ecole regionale des Beaux-Arts в Сент-Этьене, он подрабатывал санитаром в местной психушке, — делает его удивительно современным художником.
Женевский музей, нечасто допускающий современных художников в свою "классическую" экспозицию, не ошибся. Два парадных зала с лепниной и колоннами, отданные Фавье, производят удивительное впечатление — благодаря неуловимому сочетанию торжественности и скромности, даже приниженности. Масштаб экспозиции очевиден, усилия автора при этом мало что не назойливы. Русским художникам, которые охотно говорят о своей любви к "маленькому человеку", оставаясь по отношению к нему исключительно богатым родственником, эта выставка стала бы любопытным уроком. Примером того, как полезно быть ниже, беднее, моложе, и по-видимому, простодушнее зрителя.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ
Выставка открыта до 24 сентября ежедневно, кроме понедельника, с 10.00 до 17.00 по адресу Musee d`art et d`histoire, 2, rue Charles-Galland