Вековой переплет
"Книжная кунсткамера" в Эрмитаже
листает Ольга Лузина
Эрмитаж обязан Екатерине II не только художественной коллекцией, но и книжной. Через три года старейшее среди российских собраний такого рода отметит 250 лет с того дня, когда начинающая императрица учредила должность смотрителя для своих книжных полок. Сегодня на них скопилось 700 тысяч изданий по искусству, истории, культуре. В библиотеке много необычных образцов; размером, очертаниями, переплетом, материалом они отличаются от стандартного параллелепипеда, "кодекса", и эти отклонения от нормы поражают воображение не меньше, чем заспиртованные уродства из коллекции Фредерика Рюйша, с которой начиналась петровская кунсткамера, "кабинет редкостей" — отсюда и название выставки. Форма раритетов нередко говорит о большем, чем их содержание.
Вовсе не обязательно напрягаться, ворочая грандиозное "Описание коронования императора Александра II" (1856, 91,5 см, 32 кг), чтобы узнать о роскоши российского двора в середине XIX века. Факсимильное издание Грамоты об избрании на царствование Михаила Романова (1904, 93,5 см) размером свидетельствует о помпезности, с какой праздновали 300-летие дома Романовых. Бывает, достаточно толщины. Таков "Алфавитный указатель к собранию узаконений и распоряжений правительства" за 1913 год (ширина корешка 18,5 см). Напротив, размеры от 2,5 до 5,8 см свойственны священным книгам, а также книгам с особой функцией. То есть либо Святцы, Евангелие, Коран, либо "Календарь для дам" (1812). Особые материалы в переплете иногда иллюстрируют предмет текста: под обложкой с репродукцией миниатюры скрывается исследование о миниатюрной живописи, эмалевая вставка украшает издание об эмальерном искусстве. Но чаще обилие серебра, драгоценные и поделочные камни, бисер, лак, перламутр и даже мех нужны главным образом для того, чтобы превратить книги в дорогие вещи, предметы роскоши. Содержание в них легко уступает изысканной форме. Чтобы с книгой захотелось ознакомиться, материальные включения запускали внутрь, на сами страницы: подвижная схема астрономического инструмента или пазл, образцы тканей, кружев, древесины и ковровой пряжи или колода карт — указывают на учебный, игровой, рекламный характер издания. Сегодня так делают детские книжки, готовые шуршать и квакать, только открой. Форма и содержание уравнены в правах в образцах авторской книги, где бумага ручного отлива, подписные иллюстрации, нетрадиционный переплет, особый шрифт стремятся соответствовать смыслу и характеру текста.
На общем фоне выделяется новейшая разновидность книги художника, книжный арт-объект, построенный на игровом взаимодействии со зрителем. В этих загадочных предметах текст и иллюстрации вполне условны, а появится смысл или нет — зависит прежде всего от зрительско-читательских усилий. Вопрос о форме и содержании снимается. Постарался — прочел. Что прочел — то и написано. Тем любопытнее видеть старинный пример книжной гармонии. Впервые выставляется молитвенник XVIII века; известный французский каллиграф Галлонд переписал его так тщательно, что рукописный текст неотличим от печатного.
Эрмитаж, с 1 апреля до 7 июня