побывала Екатерина Истомина
Маленький и сморщенный, как тапочек, господин Хакаси Такей из туристического офиса курорта Хаконэ, что в ста километрах к западу от Токио, просит меня называть его Гансом. На его визитной карточке написано "Hasashi "Hans" Takei, Volunteer Services, Odavara-Hakone S.G.G.Club". Я не против. Но говорю ему, что, казалось бы, трудно найти что-нибудь более далекое друг от друга, чем японский и немецкий человек: все у них разное — фигуры, пища, нравы, нервы, чай, вот пиво, пожалуй, похоже. Но "японский Ганс" не сдается, а вспоминает и Вторую мировую войну, и то, что японцы некогда заслужили прозвище "пруссаки Азии" (о "пруссаках" говорит в знаменитой книге "Ветка сакуры" советский журналист Всеволод Овчинников, работавший корреспондентом "Правды" в Японии с 1962 по 1970 год).
Мы с господином Такеем качаемся в сверхсовременной люльке ультрапрочного фуникулера, спускающегося с вершины навеки заснувшего (господин Такей клянется в этом) вулкана. Вокруг и внизу — долина с вино-кавказским, на мой слух, названием Овакудани, или же "Долина великого кипения". Кипит. Сероводородные гейзеры отважно пукают и отрыгивают из темной почвы. К счастью, нижняя остановка фуникулера находится на берегу горного озера по имени Аси, похожего на норвежский Северный фьорд: озерный бриз позволяет путешественникам обходиться без противогаза и даже без принятой в Японии марлевой маски. Сероводородные благовония рассеиваются благодаря ветрам с Аси.
Хаконэ — не только название дорогого курортного городка в префектуре Канагава, но и имя огромного национального парка. Вернее, часть имени: полное название парка звучит как "Фудзи-Хаконэ-Идзу". Этот парк — одно из лучших мест для знакомства с Фудзи. Огромный снежный конус с нежной гигантской дыркой как раз справа по правому борту. Это и есть Mt Fuji, Фудзи, 3776 метров над уровнем моря, предмет культа, объект восхождения и воспарения, в том числе и поэтического (можно и на параплане попробовать). "Гора Фудзияма!" — шепчу я господину Такею. Он с поклоном объясняет, что имя горы — именно Фудзи, а никак не Фудзияма. "Яма" и есть слово "гора", а имя — только Фудзи. Стало понятно, почему у японцев всегда становятся круглыми глаза, когда иностранцы (в том числе и я) спрашивают по-английски: "Фудзияма гора, где у вас здесь? В какой стороне?"
По части красоты, загадки, любовного внимания старушка Фудзи обставит "Джоконду" в два счета. И опять ошибка: дело в том, что Фудзи — это старик. Всего история знает двух стариков Фудзи. Один совсем старый, он спит внутри нынешнего снежного конуса, и ему 100 тыс. лет. Второй Фудзи, которого мы видим сейчас,— это юный Фудзи, который начал расти из старого Фудзи приблизительно 10 тыс. лет назад. Поначалу юный Фудзи вел себя плохо, безобразничал и извергался. И даже дошел до того, что засыпал пеплом город Эдо, нынешний Токио. Однако последний всплеск деятельности был зафиксирован в 1707 году: юный Фудзи вслед за старым спит сном праведника.
Сероводородные источники в национальном парке "Фудзи-Хаконэ-Идзу" поставлены на службу здоровью: эти места уже пятьдесят лет считаются одной из самых главных и самых дорогих японских ривьер. Если спуститься с заснувшего вулкана на суперпрочном фуникулере (что мы и сделали с господином Такеем), то попадешь на лодочную пристань. Отсюда уходят в озерное плавание деревянные кораблики, копии британских и испанских пиратских судов XVI-XVII веков. На одном из них даже болтается флаг с "Черным Роджером", на кораблях организовано европейское питание: обед здесь — это необыкновенная и редкая возможность отречься хотя бы на один ланч от традиционной японской еды.
Между тем гостеприимный господин Такей придерживается иного мнения: мы посещаем вместе один из старых ресторанов, расположенных недалеко от местной синтоистской святыни — храма Хаконэ, возведенного в 757 году. Ресторан отчасти тоже храм еды (хотя с виду — шаткая парковая беседка), и к нему ведет специальная дорога. Кстати, различить буддистские и синтоистские храмы в Японии можно уже по одной дороге — к храму синто ведет дорога, усыпанная щебенкой, в то время как к буддистскому храму — созданная из плоских каменных плит. К нашему ресторану ведет дорога из щебенки, она петляет среди зарослей японского сада, состоящего из камней, ручьев, доисторических хвощей и красных домиков-скворечников-фонарей, посаженных на деревянные палки. На площадке перед рестораном — мраморный вазон, в центре которого пузырится некая белесая паровая гадость. Это памятник сероводородному источнику.
У входа господин Такей скидывает свои резиновые галоши, я стаскиваю свои Timberland, видавшие пески Западной Сахары. Господин Якогама, распорядитель питательной беседки, приглашает нас в отдельную комнату. "Возьмите, пожалуйста, наше фирменное тофу — из пенки соевого молока, приправленное йодистыми зернистыми водорослями, сейчас для них самый сезон. Плюс лапша удон, но есть и лапша рамен. Можем съесть и сябу-сябу",— уговаривают господа Такей и Якогама. Чтобы как-то проглотить эти угощения, вменяемый человек попросит литр саке, что я и сделала. Господа Такей и Якогама не только радостно принесли саке, но и немедленно согласились пить его вместе со мной. Мы немедленно выпили саке — за российский газ, идущий в Японию из Сахалина. И за здоровье и дружбу, конечно.
Госпожа Хироко Ногуси, директор главного термального отеля в Хаконэ Hyatt Regency Hakone Resort & SPA, встречает меня и господина Такея на пороге своей гостиницы, расположенной в небольшой сероводородной чаще. Это женщина средних лет, с которой хочется немедленно дружить, с ней в компании (да и в ее отеле, где она сама живет) очень спокойно. Во-первых, она работала много лет в Сиднее, Хироко Ногуси — японка, но космополитка. Она знает: есть в природе не только саке и сезонные водоросли, но и австралийский "шираз" и стейк прожарки "медиум". В Японии иногда очень важно, чтобы окружающие четко понимали, что вы все-таки не японец. Особенно на второй неделе путешествия по стране. Когда при слове "тофу" желудок начинает танцевать пляску святого Витта, а лапшу рамен хочется развесить на собственных ушах. Во-вторых, госпожа Ногуси воспринимает жизнь во всей ее планетарной полноте: и мы сразу чокнулись французским шампанским и отправились к гигантскому открытому камину, обустроенному в огромной гостиной. Впрочем, Хироко Ногуси не забыла о Японии: спать мне предстояло на матрасике футон, а ходить — в якате с поясом оби, с гета на ногах.
Конечно, главное в Hyatt Regency Hakone Resort & SPA — это японская ванна Onsen. Владельцам отеля удалось заключить шаловливые сероводородные источники в несколько труб, а трубы провести к бассейнам внутри здания. SPA-центры в Японии везде раздельные (иногда комнаты для релаксации бывают общими). Так что японки всех возрастов и телосложений принимают ванну и душ голыми, позволяя ценному сероводороду проникать в самые интимные и сокровенные места (впрочем, если попросить на reception хлопчатобумажные трусы, никто не откажет). Японская ванна — это молчаливый гимн физическому здоровью. Вода в ванне похожа на соевое молоко, температура около 45°С, сидеть в такой купальне больше 20 минут не рекомендуется. Японская сероводородная ванна обладает сногсшибательными успокоительными свойствами; после нее трудно добраться до личного футона — сон настигает уже в районе лифта.
Госпожа Хироко Ногуси предупреждает, что после ванны сосуды так расширяются, что бокал шампанского по силе воздействия на организм становится равным литру саке. "Впрочем, будьте готовы к ужину. На вечер я заказала нам две бутылки австралийского шардоне. Или, быть может, вы хотите нашего знаменитого сливового вина?" — аккуратно выводя меня под руку из SPA-центра, спросила госпожа Ногуси (мне и правда был трудно стоять на ногах после сероводородного оружия Onsen). По соображениям строгого международного политеса мне следовало бы нещадно молить ее о глиняном кувшине со сливовым вином, требовать килограмма соевого тофу, пять литров сябу-сябу и три миски лапши из гречки. Но госпожа Ногуси — умная женщина. Она все поняла. И я бы поняла ее, откажись она в Москве от киевской котлеты или от молочного поросенка с картофельным салатом, залитым майонезом.
Номера в Hyatt Regency Hakone Resort & SPA делятся на японские и европейские. В первых вместо кровати — жесткий матрас на полу, плюс необходимость снимать обувь в прихожей, во вторых — кроватка на ножках. Ходить в чем попало дозволяется везде; можно даже скинуть с себя якату, забросить на нормальный шкаф с дверцами (а он есть!) оби и гета. Мне предстояло спать на матрасе; такой сон в японском стиле похож на тревожную йогу — спящий принимает различные позы, асаны, то верблюда, то змеи, то льва, то черепахи. И на утро хрустальное просветление (вкупе с небольшой простудой) не заставит себя ждать.
Вечером госпожа Хироко Ногуси рассказала мне о русских туристах, посещающих ее отель уже на протяжении двух лет (Hyatt Hakone Regency Resort & SPA открылся в декабре 2006 года). Что их интересует в одном из главных национальных парков Японии? Прекрасный, словно облако, Фудзи? Горячие ванны? Животворящие источники? Тофу-тофу? Сябу-сябу? Мраморная говядина? Гейши с их играми и музыкой? Местная керамика? Деревянные мечи? Древние храмы? Оказалось, что рыбалка. Муж и жена приезжают из России в Хаконэ удить рыбу. Улов обычно большой. После рыбалки русские муж с женой отправляются на кухню отеля, где просят весь улов зажарить — да на масле, да с чесночком, да с картошечкой. Как я их понимаю.
www.hyattregencyhakone.com