разбегаются глаза у Ольги Лузиной
Граф, сын генерал-майора, Федор Толстой (1783-1873) имел блестящие карьерные перспективы, но грезил об Академии художеств. Сначала он записался туда вольнослушателем, а в двадцать один год вовсе вышел в военно-морскую отставку ради творчества. Страсть к "древним пластическим грекам" привела его в скульптурный класс Ивана Прокофьева, застенчивого классициста-лирика. Учитель предпочитал скромную гармонию декоративных рельефов и статуй; ученик тоже не стремился к бронзовым триумфам. Его ранние работы — небольшие восковые рельефы и портреты на черной доске или стекле, где "Одиссея" и сцены из жизни Александра Македонского соседствуют с "Купающимися детьми" и "Мальчиком под покрывалом" (1808-1810). Уже в них видно, что Толстому было гораздо комфортнее в камерном формате, чем в монументальном, и при работе на плоскости, нежели в круглой скульптуре. Тяжелозвонкий классицизм он смягчает романтическим изяществом и ренессансной любовью к разглядыванию мира в микроскоп. Александр I удачно определил начинающего скульптора на Монетный двор, где тот научился аллегорически выражать большие идеи на маленьком поле и скоро стал самым известным русским медальером. Особенно ему удавались военные темы. Серия из двадцати одного медальона на темы войны 1812 года с воинами в античных одеждах получила восторженные оценки, впоследствии по ее мотивам выполнили барельефы для Александровской колонны на Дворцовой площади. Толстой сделал карьеру в искусстве: преподаватель медальерного дела — того же дела профессор — профессор скульптуры — вице-президент Академии — товарищ президента.
Всего этого ему было мало. Ему нужна была гражданская и политическая активность, он вступил в масоны, входил в руководство декабристов, впрочем незадолго до восстания отошел от заговора. В своих записках для Николая I он рассуждал о нравственном состоянии войск и внутреннем устройстве империи. Он заходил в периферийные области искусства, которые считались побочными, даже несерьезными. Если живопись, то виды интерьеров, где в больших пустынных комнатах теряются нарядные люди и модная мебель ("Семейный портрет", 1830, "В комнатах", не ранее 1832), если рисунок, то иллюзионистические натюрморты акварелью с птицами, мухами и капельками воды, отсылающие к голландским "обманкам" XVII века. Изобретал составы клеев и красок, осваивал новые техники. Тринадцать лет делал шестьдесят четыре иллюстрации к поэме Ипполита Богдановича "Душенька", пересказу мифа об Амуре и Психее, в технике строгого очеркового рисунка пером, без теней и штриховки. Вырезал силуэтные композиции. Соорудил два балета, "Эолова флейта" и "Эхо": либретто, сценографию, костюмы — просто так, в стол. Единственный монументальный заказ — рельефы дверей храма Христа Спасителя в Москве — он получил в шестьдесят три года (двери погибли вместе с храмом в 1931 году, заменены вольными копиями). В отличие от других скульпторов XVIII-XIX веков, искусство Федора Толстого можно уместить в камерную экспозицию. Русский музей выставляет около ста скульптур, рисунков и акварелей из своего собрания, а также из коллекций Эрмитажа, Петергофа и Третьяковки, плюс медали, вазы и тарелки по эскизам художника, — к его 225-летию, которое случилось год назад.
Строгановский дворец, с 19 марта до 19 апреля