Во времена экономического кризиса лишь интеллектуалы могут говорить не о деньгах. На один из таких нефинансовых разговоров был приглашен обозреватель "Власти" Григорий Ревзин.
Тут Андрей Гнатюк, пиарщик, президент группы ИМА, позвал разных людей и предложил им выработать новую философскую парадигму в связи с кризисом. Хотя он и получил медаль ордена "За заслуги перед Отечеством" после выборов "Единой России" и президента Медведева, но человек он, видимо, хороший, и поэтому все пришли.
Я воодушевился — это было подтверждение моей давней мысли. В годы процветания думающие и чувствующие люди в чисто теоретическом плане недоумевали, отчего они никак не процветут. А дело вот в чем. Возьмем рынок. Он структурирует общество, объясняет, какие у людей должны быть жизненные цели, а каких не должно быть, в чем смысл жизни, а где его искать не надо. Согласитесь, сами вы, может, еще и находили некоторое достоинство в том, чтобы быть, скажем, профессором филологии, но уж детям такой судьбы точно не желали — хотелось, чтобы они стали чиновниками или бизнесменами и в дальнейшем жили хорошо.
А культура? Она тоже рассказывает людям, что такое хорошо и что такое плохо. Но рассказывает не то же самое, что рынок, и может обнаружить смысл жизни совсем не в ускорении оборота или оптимизации активов. Она может вообще найти идеал в аскетизме, что с рыночной точки зрения обидно и абсурдно. То есть культура — это не сфера производства культурных товаров. Она конкурент рынку, они конкурируют за разные модели структурирования общества. Поэтому никак и не получается процвести. Если у рынка все идет очень хорошо, то у культуры — наоборот. А вот если у рынка все вдруг пойдет очень плохо, то тут шанс. Вот он, на глазах появляется. Прямо проводят совещание, нет ли какой-нибудь парадигмы, чудесной, новой, философской, чтобы было нам счастье.
Ну, честно сказать, получилось, что нету. Там сначала выступала фрик-телеведущая Светлана Конеген, и если отбросить все возвышенное, что она сказала про собачку Дусю, то смысл свелся к тому, что русский художник должен жить как собака, в нищете и помойке, и тогда у него родятся подлинные произведения. Это совсем не понравилось великому художнику Олегу Кулику, который когда-то прославился перфомансом "человек-собака". Я, говорит, как двадцать лет назад вылез из помойки, так с тех пор мне все и говорят, что русский художник должен жить в ней. Приду в ресторан, укушу котлету, и начинается — иди в помойку. Я против жирного гламура, но можно мне мою котлету? Что вы ко мне привязались, дайте поесть нормально! И пошло-поехало. Кто-то обиделся за жирный гламур, дескать, мы не вашу котлету ели, а свою, и нечего тут, кто-то стал говорить, что пусть он уж доедает, раз надкусил. Писатель Виктор Ерофеев, который все это вел, нашел в этом русскую склонность к поэтизации быта, как-то у него все пошло в сторону мистики котлеты, прозы Василия Розанова, и новой парадигмы не выработалось.
Но там был один поворот. Кулик между разговорами о котлете сказал, что был на Тибете и теперь думает, что нужна религия, нужно возлюбить ближнего своего как самого себя, но не так, как Христос, а по-новому, всем сердцем, и нужно это повторять как мантру, и тогда все получится. Он в прошлом году сделал выставку "Верую!" и теперь продолжает. И еще там был модный интернет-поэт Орлуша, и он читал длинный стих про то, что христианство устарело и будет новая интернет-религия со спам-проповедями по мейлу. А режиссер Павел Лунгин сказал, что если бог сейчас родится, то родится он среди обездоленных, вероятнее всего таджиков-гастарбайтеров, и будет он в оранжевой безрукавке, и явится он в сиянии на асфальтоукладчике, и будет тот бог грозен, и нас он не примет, и мы его тоже не примем. И знаете, в этом месте как-то все оживились, да и по сути это был самый острый образ всего симпозиума. И я даже не совсем согласен с Лунгиным в том плане, что мы этого бога не примем. И вот почему.
Вы не замечали, как люди вокруг вас в последние годы вдруг стали как-то впадать в мистику? То гуляешь по лесу не с поэтом каким-нибудь, а вовсе даже бывшим начальником цеха, и вдруг он начинает тебе рассказывать про особую энергетику вот этой ямки, оставленной ледником не просто так, а с большим смыслом. То приходишь на интервью к директору чего-то, сообщаешь ему издание, цель встречи, а он с видом, будто ему дали неполную анкету, спрашивает, кто ты по знаку Зодиака: ему сегодня по гороскопу противопоказаны Львы. То знакомый архитектор говорит, что он, как ему выяснилось, в душе древний индеец майя, впадает в транс, видит Атлантиду, и там все построено по проектам Ле Корбюзье. Женщины запросто могут поинтересоваться, кем ты был в прошлой жизни, и это не в смысле десять лет назад, а в предыдущем перерождении. Да вот и в котлетах находят мистическое начало — слабое, провернутое через мясорубку, а все равно ощущается. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что вовсе не гастарбайтеры (про них как раз не знаю) пребывают в состоянии варварской квазирелигиозности, и как только перестают думать про деньги, сразу начинают про энергетизм, магнетизм, вампиризм и по-детски доверчиво открываются всему этому.
Почему православная церковь не работает со всей этой бесовщиной — отдельный вопрос. Мне вспоминается история про письмо одного иерарха в Синод. Его при Екатерине отправили изводить суеверия в Суздаль. Он просит Синод перевести его из Суздаля, потому что его проповедь не имеет никакой силы — одна бабка наслала на него порчу, и сколько он ни громит суеверия, а все ничего не выходит. В других землях, где эта порча не имеет силы, он мог бы бороться с суевериями гораздо эффективнее.
Это я про новую парадигму, способную противостоять кризису, про ответ на вопрос Андрея Гнатюка. Не то чтобы ответ этот был мне хоть в какой-нибудь степени симпатичен. Но это достаточно мощное культурное настроение, которое пронизывает самые разные слои общества и пока не утилизовано рынком. Над ним можно поработать и специально его структурировать, но скорее с развитием кризиса оно структурируется само собой. Возникнет бог на асфальтоукладчике и соберет вокруг себя все эти сильные, неоформленные движения душ.