Гастроли балет
Гастролями труппы "Киев модерн-балет" хореографа Раду Поклитару на сцене Российского академического молодежного театра открылась внеконкурсная программа "Золотой маски" — "Маска-плюс". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА сочла, что политическая жизнь Украины оставила свой отпечаток и на местном балете.
Молдаванин Раду Поклитару приобрел всероссийскую и даже мировую известность, когда в содружестве с британским режиссером Декланом Доннелланом поставил в Большом театре современную версию балета Прокофьева "Ромео и Джульетта", отечественные критики ее подняли на щит, а лондонские — разругали в пух и прах. Потом был скандал в Риге, где Раду Поклитару поставил еще один балет Прокофьева — "Золушка", отправив героиню трудиться горничной в борделе. Возмущенные наследники композитора наложили вето на спектакль, а в ответ хореограф просто переложил уже поставленные танцы на другую музыку. После чего крупные театры стали побаиваться возмутителя балетного спокойствия, господин Поклитару уехал в Киев, где бизнесмен и меценат Владимир Филиппов подарил ему театр, который назвали "Киев модерн-балет" и в котором хореограф уже два с половиной года ставит все, что он захочет.
На "Маску-плюс" киевляне привезли два спектакля. "Дождь" можно отнести к жанру советской эстрады: такого рода комические или любовные сценки, поставленные на песни народов СССР и для пущей духовности прослоенные массовыми мизансценами на возвышающую музыку Баха или другого какого классика, были в ходу в глухие 1970-е. Из тех же времен густо-жирный грим танцовщиков и манера актерствовать, тараща в зал потрясенные или просветленные глаза и мимируя до перекоса лицевых мышц. Крупный помол фирменной пластики господина Поклитару не изменился — любовной лирикой он так и не овладел и словарный запас не пополнил: все так же в пароксизме нежности влюбленные прикладывают голую пятку партнера к лицу и таскают друг друга за ногу по полу. Но если в былые времена артисты больших и малых академических театров умудрялись скрасить нарочитую грубоватость хореографии телесными нюансами и актерскими полутонами, то юные киевские атлеты проделывают эти хореографические упражнения с такой топорностью, что даже знакомые миниатюры (как, например, "Три грузинские песни", за которые Раду Поклитару отхватил первое место на московском международном конкурсе) выглядят пародией на самих себя.
Зато второй спектакль программы сравнить не с чем: знаменитое "Болеро" Равеля так никто не ставил и, вероятно, уже не поставит. Сам хореограф утверждает, что изобразил всего лишь "борьбу индивидуума за право на собственное "я"". Скромничает: его "Болеро" тянет на полноценный политический памфлет. Поначалу кажется, что про тоталитаризм в целом: бритый голый человек в одном бандаже (нагота в балете, как известно, означает внутреннюю свободу) бестрепетно стоит напротив плотно сбитой толпы ожесточенных людей, одетых в черные смирительные рубашки, связанные рукавами.
Оригинальность в том, что протагонист у хореографа Поклитару танцует ритм, а не мелодию, как у всех постановщиков "Болеро". И когда голыш начинает ритмично маршировать, колотя в воображаемый барабан, как юный пионер, его духовная свобода кажется сомнительной, зато возникает законная тревога — вдруг этот пришелец со своим воинственным маршем призван разрушить хоть и принудительное, но единство нации? Опасения оправдываются: из толпы, спровоцированные "пионером", один за другим вырываются индивидуумы, облаченные в белые трико и купальники. После 8-16 тактов самостоятельных телодвижений они сбиваются в стаю, повязанную единым ритмом и синхронными комбинациями — не менее агрессивную, чем люди в черном.
Перетягивание "черных" на сторону "белых" и составляет содержание 20-минутного балета. Борьба идет нешуточная: обе партии жестоко переругиваются, беззвучно разевая рты, испускают зловещее шипение, первобытно напрыгивают друг на друга грудью — совсем как у Бежара в "Весне священной". Кульминацией противостояния становится мизансцена перевербовки "черного": вырвавшегося из смирительной рубашки партийной дисциплины волонтера роскошная "белая" женщина награждает долгим поцелуем взасос. И тут становится окончательно ясно, что смелый хореограф посредством балетных метафор изобразил главные перипетии политической жизни Украины. Вот этого современная русская хореография себе позволить не может, а любопытно было бы взглянуть.