Вчера в агентстве "Росбалт" состоялась пресс-конференция бывшего главного архитектора Большого театра Никиты Шангина. По ходу ее выяснилось, что Большой театр строится не по проекту, не по закону и неизвестно, когда будет закончен.
Пресс-конференцию провели в ответ на слова главного архитектора Москвы Александра Кузьмина, который перед праздниками вдруг заявил, что проект не согласован Москомархитектурой, что Москва отстранена от проекта, что подземная сцена, расположенная перед главным портиком, незаконна, нарушает вид площади и театру не нужна. Фактически он слово в слово повторил свое заявление 2006 года, сделанное после заседания общественного совета при мэре Москвы. За это время перед театром была вырыта яма глубиной с шестиэтажный дом под малую сцену и зал на 500 человек зрителей. Следуя логике главного архитектора, ее теперь надо засыпать.
Почему Александр Кузьмин решил напомнить об этой истории, осталось неясным — возможно, Москва в условиях кризиса ищет заказы и это было приглашение федеральных властей к содержательному диалогу. Но на заявление откликнулись не они, а Никита Шангин. Собрав журналистов, он подробно рассказал, в чем заключался его проект реконструкции театра, какие там были сложности и как они решались. На отклик Шангина откликнулся Алексей Денисов, когда-то главный архитектор храма Христа Спасителя, а сейчас член совета Всероссийского общества охраны памятников. Как член совета, он заявил, что весь проект Никиты Шангина является незаконным и общество охраны памятников будет подавать судебные иски против разрушения национальной святыни. Алексей Денисов в 1998 году участвовал в конкурсе на реконструкцию Большого театра и проиграл. Так что он выступал не только как охранник памятников, но и как пострадавшая сторона.
В этом была некоторая острота, но не та, на которую рассчитывали, соединив двух противников. Острота была в том, что на ринг вышли именно они. На прямой вопрос "Ъ" Никита Шангин сообщил, что отстранен от проектирования театра в августе прошлого года. Таким образом, на пресс-конференции присутствовали архитектор, отстраненный от проектирования театра полгода назад, и второй, проигравший тендер на проектирование десять лет назад. Плюс два чиновника Росохранкультуры, не имеющие к строительству прямого отношения. То бишь никого, кто строит театр, там вообще не было.
Еще раз — главный архитектор Москвы заявляет, что он сейчас зароет подземную сцену театра, ответ держат два архитектора, не имеющие сегодня к театру отношения. Отчего так? Тут вскрывается самый поразительный факт всей этой истории. Больше некому. У Большого театра сегодня нет ни главного архитектора, ни проекта, притом что строительство идет полным ходом. Александру Кузьмину, возможно, имело бы смысл выступить на эту тему, равно как и пресс-конференцию собрать. Куда потерялись архитекторы — отдельная история.
В свое время тендер на проектирование выиграли два замечательных архитектора — Михаил Хазанов и Михаил Белов. Они тогда выставили свой проект от имени института "Курортпроект", и директор института Владимир Вайнштейн назначил главным архитектором театра Никиту Шангина. Назначил, заболел и умер. Вообще, это довольно экзотично, что вопрос о главном архитекторе главного национального театра решается распоряжением директора, но у нас — так. Никита Шангин, надо отдать ему должное, очень старался сделать этот проект более или менее осмысленным, но со своей скромной легитимностью в виде распоряжения покойного директора мало что мог. Каждый чиновник, занимавшийся стройкой, придумывал свой вариант проекта, и под каждого Шангин заново все проектировал. В итоге он совсем расстроился и, по его версии, ушел со стройки, а по версии театра — был отстранен. И все.
Просто чтобы понимать — Большой театр сегодня строится, как подмосковное отделение милиции: чего прораб придумает, то и делают, а время от времени забегает какой-нибудь майор, и тогда делают уже, как он придумает, с поправкой на то, как его понял прораб. Тот же подземный репетиционный зал устроен так, что туда можно будет попадать только на лифте. Представляете — зал на 500 человек, глубина залегания 40 метров, лифты на 10 человек, на загрузку зала требуется 120 минут, и это уже все построили! Почему так? Потому что там были запроектированы эскалаторы, но кто-то распорядился их убрать, а как попадать в зал, этот кто-то придумать забыл.
Древние флорентийцы в XIII веке начали строить собор Санта Мария дель Фьоре, но не знали, как они его будут перекрывать. Через сто лет родился архитектор Филиппо Брунеллески и построил купол, которым вся Италия гордится до сих пор. Но с тех пор так уже не строят, в мире приняты более сжатые сроки строительства.
Сначала, до проектирования, утверждается техзадание (что хотим спроектировать), потом — проект (как это будет выглядеть), потом он осмечивается и выдается строителям. Так везде. Везде, но не у нас. Можно подумать, что так строят только Большой театр, но это ошибка — Мариинский строят точно так же. Можно собрать еще одну пресс-конференцию и сообщить: господа, после того как Доминика Перро отстранили от строительства Мариинки, театр строится без архитектора, без проекта, и люди, которые это делают, не знают, каким он будет, хотя экскаваторы и бетономешалки так и шастают.
Возвращение в Средневековье на строительстве государственных объектов выглядит какой-то удивительной экзотикой. Но на самом деле все логично. Дело в том, что если все спроектировать и потом уже не менять, то чиновники лишаются инициативы. В 2004 году Герман Греф, например, исходя из своего понимания театрального искусства, изменил план строительства театра чуть не на 50%. Ему даже не нужно было ни с кем согласовывать эту свою идею, просто сам взял и изменил. То же и с проектом. Как только проект утвержден, строитель лишен инициативы. Строй, чего нарисовали и по утвержденной смете. Поэтому строители обожают строить по неутвержденным и несогласованным проектам — они тогда могут рыть такие ямы и класть столько бетона, сколько им позволит воображение и природная скромность, они сами определяют себе фронт работ.
И пока ничего не утверждено, можно каждый год заново просить деньги на проектирование, на технику, на строительство. Все удивляются, почему у нас государственные стройки оказываются на порядок дороже, чем было запланировано,— а тут нет секрета, есть специальный механизм, как это делать. Сначала нужно избавиться от архитектора, а потом строить по плавающему проекту, который можно бесконечно менять.
Но главная проблема даже не в том, сколько это стоит, а в том, что получается. И даже странно думать, что вот ведь был когда-то проект Михаила Белова и Михаила Хазанова, этот проект показывали на Венецианской биеннале, мы все им гордились, так интересно все начиналось, а вышла такая дрянь. Был когда-то проект Доминика Перро для Мариинки, с этого начался приход в Россию западных архитекторов, это был прорыв, мы все им гордились, а вышла еще большая дрянь. И почему так?