Концерт вокал
В камерном зале Дома музыки прошел концерт известного итальянского баритона Паоло Бордоньи. Певец, славящийся своим вкусом к операм-буфф итальянского бельканто, выступил с программой, в которой нашлось место не только Россини и Доницетти, но также Моцарту и Бетховену. Комический талант артиста оценивал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Строго говоря, анонсирована была и вовсе целиком моцартовская программа, и то, что монографичность обернулась пестроватой нарезкой — от XVII века до поздних вещей Россини, оперные арии и камерные "штюки" проходного значения вперемешку,— поначалу вызывало разочарование. Не из-за принципа, конечно, а скорее из-за качества. Например, отчего самым первым номером оказался мадригал Каччини "Amarilli mia bella", вечнозеленый раннебарочный шлягер,— загадка: меланхолическая кантиленность вообще вряд ли конек Паоло Бордоньи, к тому же спел он мадригал с дискомфортным, каким-то надтреснутым звуком. Слушать было неловко, особенно если вспоминать о прошлом выступлении певца в Москве — тогда он пел Дандини в концертном исполнении "Золушки" Россини под управлением Теодора Курентзиса: пел отлично, играл уморительно и запомнился со всей возможной отчетливостью.
Зато дальше дело пошло на лад: в "Il sole dal Gange" Скарлатти и особенно в ариетте "Un bacio di mano" Моцарта певец если и не подтянулся разом до вокальной безупречности (зажатые низы все-таки смущали), то интонационно был куда убедительнее и вдобавок включил свои буффонадные навыки. Верней сказать, не навыки, а какое-то органическое, почти рефлекторное умение смешить, не впадая в пародию и пошлость: такому не научишься, а возьмешься сознательно такому подражать — выйдет черт знает что такое, в лучшем случае программа "Аншлаг" вместо живого хотя бы и сценической живостью феномена.
Такое, безусловно, не ко всякому репертуару приложимо. В чуть издевательском бетховенском дуплете, ариетте "Нетерпеливый влюбленный", где один и тот же текст подан сначала в типовой стилистике оперы buffa, а потом в духе серьезной оперы,— да, отлично, попал в точку. В бетховенской же канцонетте "Прощание", старомодно-лиричной, или в "Последнем воспоминании" Россини возникало ощущение, что и тут певцу хочется покомиковать, однако нельзя, и получается тускло.
Неудивительно, что удачней всего получилась оперная часть программы (Лепорелло, Фигаро и Гульельмо Моцарта, Дулькамара из "Любовного напитка" Доницетти, Пакувио из "Пробного камня" Россини). Подразумеваемая включенность каждой арии в большой смешной сюжет гуттаперчевому сценическому артистизму господина Бордоньи давала максимум простора, а в голосе наконец-то с полной уверенностью проступали свежесть, гибкость и та игра красок и оттенков, которая предписана baritono brillante, а именно таким обязывающим образом именуется голос итальянской знаменитости.