Премьера театр
Московский театр имени Станиславского показал премьеру спектакля "Предательство" по пьесе недавно скончавшегося лауреата Нобелевской премии Гарольда Пинтера в постановке Владимира Мирзоева. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Новорожденное "Предательство" — первый спектакль по пьесе Гарольда Пинтера, появившийся на московской сцене после того, как автор умер и, таким образом, перешел из разряда живых классиков мировой драматургии в просто классики. Но степень ответственности и, соответственно, риска всей затеи определило все-таки не это прискорбное событие, случившееся, надо полагать, уже во время репетиций, а возвращение на сцену Театра имени Станиславского тандема режиссера Владимира Мирзоева и актера Максима Суханова.
Именно в этом театре более десяти лет назад появился спектакль "Х" ("Хлестаков") по гоголевскому "Ревизору", в котором оформилась и громко заявила о себе на всю Москву творческая пара Мирзоев--Суханов. В "Х" появился сценический герой Суханова, который потом в разных спектаклях Мирзоева на разных сценах города принимал разные имена, от Сирано де Бержерака до Короля Лира, оставаясь, по сути, тем же самым странным существом, одновременно младенцем и стариком, наивным верзилой и опасным бесом, придурком и провидцем — в общем, каким-то оборотнем, выразившим, судя по всему, некое хаотическое состояние современных людских умов. Под стать была и режиссура Мирзоева, казавшаяся довольно-таки иррациональной, слишком боящейся истолкований, но, безусловно, сильной, затягивающей, несущей в себе заряд тайного воздействия.
И вот Александр Галибин, возглавивший недавно Театр имени Станиславского, решил вернуть в отстававший в последние годы театр тех, кто еще не так давно заставлял людей приходить сюда. Решение объяснимое, но ничего хорошего, к сожалению, из этой затеи не вышло. Спектакль Владимира Мирзоева "Предательство" выглядит следующим образом: на сцене, уставленной разными и в сочетании смотрящимися абсолютно случайными предметами, три актера как-то весьма приблизительно, местами весьма энергично, но даже в этих редких местах небрежно и неточно разыгрывают текст пьесы Пинтера, иногда прерывая его воплями или чудными (читать с ударением на букву "ы") пластическими номерами.
Производит спектакль впечатление тем более удручающее, что пьеса-то у Пинтера тонкая и умная. Вроде бы в ней идет речь о банальном семейном адюльтере: жена одного из героев несколько лет изменяла ему с другим героем, другом своего мужа. Однако Пинтер применяет простой вроде бы ход — поворачивает время вспять. Действие движется от развязки к знакомству героев, отчего простой вроде бы сюжет становится изящной и тревожной психологической драмой не столько о времени, сколько о призрачности человеческих отношений, в первую очередь семейных. Диалоги вроде бы просты, но напряженны, любая ситуация чревата ложью, предательство неизбежно.
В спектакле нет никаких "вроде бы" — ни напряжения, ни загадки, ни ощущения времени. Когда один герой вдруг начинает окунать голову другого в сосуд с водой, или когда мясо, которое жарит героиня, оказывается огромной тушей размером с четверть сцены, или когда герои совершают ритмические возвратно-поступательные движения, да еще с участием до поры смирно сидевшей в углу сцены белой скульптуры, или когда в финале они в шесть рук стирают с большого экрана красиво стекающую по нему воду — во всех подобных эпизодах зритель должен, видимо, проникаться глубиной режиссерской мысли. Вот только самой пьесе все эти произвольные всплески постановочной активности никак не подходят.
Легко могу себе представить, что предательство Владимир Мирзоев понимает не как измену, а как некий мистический ритуал,— вот и нас пытается в этом убедить. Получается, однако, какое-то нагромождение нелепостей. Бывает такое, что сложное вещество распадается на банальные составляющие. Вот и режиссура Мирзоева переживает распад.
От работы Максима Суханова остается чувство, что он не играет, а доигрывает какие-то прошлые роли. Андрей Мерзликин артист вообще-то хороший, но здесь он, по-моему, оказался просто не в своей тарелке. Что касается Анны Чуриной, то про нее трудно сказать что-либо, кроме того, что она блондинка. Почему эффектной даме модельной внешности, но столь очевидно скромного дарования поручили главную роль, да не в антрепризной чепухе, а в спектакле режиссера с репутацией взыскательного интеллектуала, об этом пусть гадают другие. Вашему обозревателю остается лишь заметить, что если после спектакля "Х" в свое время многие "подсаживались", и не только на режиссуру господина Мирзоева, но вообще на современный театр, то после "Предательства" хочется как-нибудь поскорее "зашиться".