Экономический кризис заставил энергетиков задуматься о пересмотре своих масштабных инвестпрограмм. Только госкомпании, у которых наибольший в отрасли объем инвестиций, до сих пор о серьезных сокращениях вложений не говорили. Но предправления Федеральной сетевой компании (ФСК) АНДРЕЙ РАППОПОРТ рассказал "Ъ", что ее инвестпрограмма на ближайшие три года уменьшится почти вдвое, хотя проблем с финансированием в 2009 году не ожидается.
— Складывается впечатление, что у частных энергокомпаний в связи с кризисом проблем гораздо больше, чем у государственных. ФСК, например, ни разу о своих проблемах не заявляла. Их нет?
— Мы, как и все, столкнулись с падением спроса. Хотя, конечно, "затоваривания складов" у нас нет — электроэнергия потребляется мгновенно. Но в последние недели октября прошлого года зафиксировано снижение потребления на 8%. Сниженный уровень потребления так и держится, плюс-минус 2%. Если раньше нас терроризировали с подключениями (новых потребителей.— "Ъ"), теперь ровно наоборот. И тут мы поняли, что надо пересматривать какие-то вещи. Мы были нацелены последние четыре года на форсированную реализацию инвестпрограммы, которая ежегодно удваивалась, на постоянное строительство, на постоянную работу с подрядчиками и поставщиками оборудования, с потребителями. Но сейчас из-за изменившихся внешних условий нам нужно приостановить деятельность, связанную с новым строительством, и переосмыслить ее. Мы принципиально не будем останавливать проекты, которые перешли критическую грань готовности на 70%. Такие стройки останавливать бессмысленно, нужно их завершить, потому что долгострой — это всегда удорожание. Но к новому строительству сейчас будем подходить более взвешенно. Кроме нескольких реперных точек, по которым есть совершенно четкое понимание, что строить необходимо.
— Много ли удалось сделать с момента, когда энергокомпании начали наращивать инвестиции?
— За два года мы по-крупному решили проблемы ряда регионов высоких рисков. Причем преимущественно за счет сетевых решений, масштабных вводов и реконструкций линий и подстанций. Смогли привлечь средства в сети, мобилизовать подрядные силы, что в условиях практически спящего энергостроительного комплекса было непросто. По Москве ФСК свою часть работы выполнила уже на 70%. Практически завершили обновление кольца линий электропередачи 500 кВ, которое обеспечивает переброску электроэнергии в столицу. В Питере, я считаю, мы сделали 60% работы. И сейчас по этим двум территориям будем доделывать то, что было ранее зафиксировано в соглашениях с Москвой и Санкт-Петербургом. Еще одной задачей для нас был регион Западной Сибири, там сделали на 50% примерно от задуманного. Но теперь нужно смотреть, что будет происходить с ростом нефтяной нагрузки. Сегодня нефтяные компании тоже не в самом лучшем состоянии находятся.
— Вторая проблема, с которой столкнулись энергокомпании,— это дефицит финансирования, в том числе и для инвестиционных программ. Насколько уверенно чувствует себя ФСК в плане обеспеченности финансированием текущей и инвестиционной деятельности?
— У нас примерно половина средств, которые мы должны направить на инвестпрограмму, находится в активах, переданных от РАО "ЕЭС России". Какие-то из них теперь неликвидны, по каким-то непонятно, как и когда можно будет реализовать. Например, акции ОГК-1, которые в нашем оценочном портфеле составляют 40 млрд руб. Это сопоставимо с бюджетными средствами, которые должны поступить в ФСК в этом году. У ФСК есть также остатки от ТГК, которые мы должны были предъявить новым собственникам по оферте. Но теперь все стараются по понятным причинам избежать оферт. Кроме того, с ФСК не до конца рассчитались новые собственники, которым РАО ЕЭС продавало генерирующие компании в рассрочку.
По всем этим проблемам нет однозначных решений. Юридически мы имеем право вернуть акции себе, но нам акции не нужны, нам нужны деньги на инвестиции. Поэтому мы ведем переговоры с владельцами генерирующих компаний, чтобы точно спрогнозировать поступление денежных средств в ФСК. Ведь все наши стройки — это два-три года, и, начиная сегодня строительство, скажем, подстанции, нужно четко представлять, за счет каких средств оно будет вестись не только в текущем году, но и в следующем и через год.
Кстати, и бюджетные деньги, которые предполагалось внести в уставный капитал ФСК в этом году, они ведь тоже сокращены на 15%. У нас нет ясности даже по получению бюджетных денег на такие важные проекты, как Олимпиада в Сочи и форум АТЭС во Владивостоке. Обязательства по этому строительству у нас есть, а денег нет. Но все знают, что там не строить нельзя. Так и строим пока за свой счет.
— Означает ли текущая ситуация, что инвестпрограмма ФСК будет пересмотрена в сторону уменьшения?
— Да.
— По объемам финансирования или по объемам вводов новых мощностей?
— И то и другое. Мы подготовили уже несколько вариантов корректировки программы. Сценария три — чрезвычайно плохой, плохой и нормальный.
— Вы сами на какой ориентируетесь?
— Я ориентируюсь на плохой. Не на очень плохой, а на плохой. Мы ориентируемся на падение ВВП около 5%. Минус пять — это несколько фундаментальных показателей, которые для инвестиционных планов компании играют очень важную роль. Например, это инфляция. Если мы еще в декабре использовали одни коэффициенты инфляции, то они поменялись уже в январе. А для нас это очень существенно. Какой мы должны закладывать рост цены на строительство, учитывая, что для ФСК строительство не одномоментное, а два-три года? Второе — это курс доллара, поскольку у нас много импортного оборудования. Стоимостная доля импортного оборудования в инвестиционной программе ФСК — порядка 30-40%. А для такого показателя курс доллара в 28 или 36 руб.— это большая разница. В прошлом году, чтобы хеджировать валютные риски, мы приняли решение внести авансы подрядчикам в большем объеме, чем это у нас было принято раньше, чтобы они заранее закупили импортное оборудование. Мы таким образом смогли зафиксировать себе курс и значительно выиграли.
Эти факторы, курсовые, инфляционные, они для нас крайне существенны. Движение каждого из этих факторов в ту или другую сторону может приводить к изменениям в инвестиционной программе в десятки миллиардов рублей. Но это все не снимает с нас необходимости планировать как на тактические два-три года, так и на более отдаленную перспективу.
— Как изменится инвестпрограмма ФСК?
— При нормальном сценарии трехлетняя инвестпрограмма ФСК была запланирована в объеме 700 млрд руб. На такой сценарий мы рассчитывали еще в ноябре прошлого года. Но сейчас предлагаем инвестиционную программу на уровне 430 млрд руб. на трехлетку. При этом максимально сохраняем инвестиции 2009 года и сильно урезаем 2010-2011 годы, одновременно понимая, что в случае изменения ситуации со спросом эти планы могут быть пересмотрены, в том числе и в сторону увеличения. Сокращение объема трехлетней инвестиционной программы произойдет за счет того, что часть объектов будут снесены вправо (то есть по ним увеличатся сроки реализации.— "Ъ"), а там, где потребители отказались от присоединения, объекты будут исключены. Также мы добились серьезного снижения издержек: в среднем удешевили строительство на 11%.
В 2009 году планируем, что инвестиции составят порядка 140-150 млрд руб. По отношению к планам, которые ранее утверждало еще РАО ЕЭС, это примерно 15-20% сокращения. Тем не менее говорить, что ФСК сокращает инвестпрограмму, не совсем корректно. Посмотрите, ведь наш 2009 год даже при плохом сценарии — это сохранение инвестиций на уровне 2008 года и это в пять-шесть раз больше уровня 2006 года и предыдущих лет. На мой взгляд, мы просто вышли на некий стабильный объем годовых инвестиций, который нужно будет поддерживать в ЕНЭС (Единая национальная электрическая сеть.— "Ъ") для ее обновления и развития.
Это оптимальный объем еще и с точки зрения возможностей нашего энергостроительного комплекса. Такой объем позволяет нам строить объекты в нормативные сроки и не заниматься чрезвычайщиной. В общем, падение спроса, которое сейчас зафиксировано, позволит нам работать не в догоняющем режиме, а как минимум идти в ногу с потребностями экономики, а как максимум поработать на опережение.
— За счет чего вы смогли снизить стоимость строительства?
— За счет снижения стоимости материалов: металл, цемент...
— Не за счет оборудования?
— Нет. Оборудование не дешевеет.
— А услуги подрядчиков?
— Услуги дешевеют. Я могу привести пример. Буквально последний конкурс мы разыгрывали — строительство линии 500 кВ на Дальнем Востоке. По расчету, который мы делали в докризисных условиях, цена линии составляла 2,4 млрд руб. Так вот после ожесточенного конкурса нам дали цену 1,6 млрд руб. Я сам не ожидал.
Пугает только, что проведенные удешевления по внутренним ценам могут быть съедены ростом цен на оборудование из-за роста валютного курса. Мы сейчас пересматриваем политику в отношении проводимых реконструкций, а у нас 35-40% инвестпрограммы — это реконструкция объектов, некоторых с расширением, некоторых без. Так вот мы переходим от комплексной реконструкции к точечной. То есть если раньше мы на подстанции безоговорочно меняли десятилетний трансформатор и отправляли его в резерв, то сейчас мы делаем его диагностику, довешиваем новое оборудование, но сам трансформатор не меняем. Такой подход позволит нам перераспределить средства между объектами, чтобы по максимуму сохранить объектовую структуру инвестпрограммы и выполнить наши задачи по надежности и развитию ЕНЭС, несмотря на снижение объемов финансирования.
— Поскольку нет денег от продажи активов, как вы собираетесь решить проблему с финансированием инвестпрограммы?
— Если инвестиционная программа будет утверждена в тех параметрах, о которых я говорил выше, то в 2009 году у нас с финансированием все в порядке. Кроме средств от продажи активов у ФСК есть и другие источники финансирования инвестпрограммы — собственные средства, бюджетные, средства от активов, которые ранее продало РАО ЕЭС. По году не исключены небольшие кассовые разрывы, но уверен, что у нас не будет проблем с их покрытием. ФСК — привлекательный заемщик, в прошлом году нам удалось открыть кредитную линию на год в Альфа-банке на 15 млрд руб. Что касается более длинных заимствований, они могут понадобиться в конце года, когда мы будем гасить серию наших облигаций на сумму порядка 5 млрд руб. И здесь мы рассчитываем на такой инструмент, как инфраструктурные облигации.
— В чем суть этого финансового инструмента? Когда вы предполагаете сделать первый выпуск?
— Эти облигации будут выкупаться государственными институтами, например госбанками, ВЭБом, поскольку облигации таких компаний, как ФСК, или, например, ОАО "Российские железные дороги", имеющих важное государственное значение и регулируемых государством, будут в достаточной степени надежными и недорогими. Эти облигации могли бы приниматься ЦБ, в том числе в залог.
Вот главные черты облигаций, которые назвали термином "инфраструктурные". На самом деле термин этот не экономический, он отражает природу компаний, для которых предназначен. Нашу инициативу по формированию такого инструмента господдержки никто не отверг, но пока она активно в электроэнергетике не реализуется. Однако у нас есть проекты, для которых так или иначе потребуется государственная финансовая поддержка. Я имею в виду Олимпиаду и саммит АТЭС. Здесь у нас объем задач расширился, несмотря на кризис. Если в бюджетном финансировании этих проектов (через механизм выкупа государством дополнительной эмиссии акций ФСК) нам будет отказано, мы будем обращаться к государственным банкам за заемными средствами. Я думаю, что до конца года мы не на текущую деятельность, а вот именно на инвестиции в важнейшие проекты точно получим заем в ВЭБе.
— Как вы планируете поступить с акциями ОГК-1? Это же ваш самый крупный актив.
— С ОГК-1 проблема сложнее, чем может казаться на первый взгляд. С одной стороны, ФСК нужно получить деньги за ее акции, чтобы профинансировать инвестпрограмму. А с другой стороны, ОГК-1 самой нужны деньги на инвестиции. У ОГК-1 есть парочка объектов, которые просто кровь из носу, а делать надо. Один из них — это Уренгойская ГРЭС, объект самый необходимый, но при этом еще и самый слабый с точки зрения экономической эффективности, возврата вложений.
— Будете передавать акции ОГК-1 в управление "Интер РАО ЕЭС"?
— Да, и сейчас мы с "Интер РАО" ведем переговоры по поводу условий управления. Существующая ситуация, когда ФСК владеет пакетом ОГК-1, строго говоря, идет вразрез с законом: владеть сетями и генерацией одновременно запрещено. Передать акции ОГК-1 в управление — это компромисс, и это очень хорошо, потому что "Интер РАО" еще и кредитует инвестпрограмму ОГК-1. Таким образом, проблема самой ОГК-1 сейчас будет решена.
— А ваша — нет...
— А наша — нет. Но нашу проблему ведь на самом деле я и не вижу сам, как решить. Попросить государство: выкупи у нас назад, исходя из тех цифр, которые ФСК собиралась получить,— это было бы сильно неспортивно по отношению к государству. Ему зачем это надо? Найти или заставить, чтобы купил какой-нибудь инвестор, например "Интер РАО"? У "Интер РАО" и денег нет, и ему влезать в кредит и покупать тоже неверно. Поэтому здесь ситуация сложнее, и мне кажется, сегодня она не имеет решения.
Текущее решение состоит в следующем: в той степени, в какой ФСК будет нуждаться в деньгах для выполнения инвестиционной программы, мы будем искать инструменты. В том числе облигации, кредиты, корректировка самой инвестпрограммы. Таким образом, чтобы продажа или непродажа ОГК-1 не была критичной для ФСК.
— Значит, вы однозначно не торопитесь продать ОГК-1 по той цене, которая сейчас есть на рынке?
— Безусловно. Я не вижу условий для ее продажи, продавать по той цене, которая складывается сегодня,— нельзя. Пусть лучше эти акции остаются на балансе ФСК.
— Правда ли, что у ОГК-1 сейчас очень тяжелое финансовое положение? Компании грозит банкротство?
— ОГК-1 начала реализовывать инвестпрограмму за счет кредитов и собственных средств заранее, до привлечения стратегического инвестора. Получается, что большое отвлечение оборотных средств произошло, а объекты новые не введены, не приносят доходов. И кредитные возможности исчерпаны. В этом отношении ситуация непростая, но это точно не банкротство, так говорить неверно.
— Многие сейчас жалуются на неплатежи. Вас эта проблема коснулась?
— Да, такая проблема опять выползла. Недополучение денег сетевыми компаниями с потребителей в кризисных условиях имеет две причины. Причина первая и очевидная — это когда тот, кто должен был платить, почему-то не платит. Но я бы сказал, что такие неплатежи пока не носят массового характера. Другая часть проблемы кроется в том, что тариф для сетевых компаний формируется от прогнозируемого полезного отпуска. То есть предполагалось, что полезный отпуск в этом году составит, например, 100 единиц. А фактически-то он составил 90 единиц. Это значит, что сетевые компании понесли расходы, как изначально планировали, и под это была величина тарифа рассчитана, а вот доходов получили меньше и получили кассовый разрыв.
Но если до этого года тарифы устанавливали раз в году, то сейчас мы вернемся к возможности регулирования в течение года. И если первое полугодие показывает, что прогнозы потребления оказались неверными, то есть возможность дорегулировать как-то вопрос во втором полугодии. Это позволит иметь инструмент государству, ФСТ в первую очередь, чтобы корректировать и смягчать для компаний последствия снижения отпуска.
Проблемы неплатежей в большей степени касаются распределительных сетей. ФСК лучше защищена и от неплатежей, и от недополучения необходимой выручки. Во-первых, стоимость услуг ФСК в тарифе на электроэнергию — это всего 7%, а цена последствий отключения в ЕНЭС чрезвычайно высока. Ну и, во-вторых, мы добились, что тариф ФСК формируется не на основе полезного отпуска, а на основе заявленной потребителями мощности. И в 2009 году она даже выросла по сравнению с 2008 годом.
— Вы один из немногих бывших топ-менеджеров РАО ЕЭС, которые после реорганизации остались работать в отрасли. Как вы себя чувствуете в новой обстановке?
— Надо сказать, что мы работаем достаточно стабильно. Потому что все задачи, которые я раньше решал в ФСК, я продолжаю решать. И с Минэнерго у нас сложились деловые взаимоотношения, у нас существует взаимопонимание.
— То есть вы планируете остаться в ФСК?
— Мои планы на данный момент — просто добросовестно работать.