Возможно, такое определение Центрального банка, данное руководителем группы экономических проблем аналитического центра президента России МИХАИЛОМ ДЕЛЯГИНЫМ, звучит излишне литературно, однако, как показывает практика, оно не так уж далеко от истины. Пример западных демократий свидетельствует, что рост экономического благосостояния и усиление независимости центральных банков идут параллельно.
Центральный банк России в интерьере системы государственного управления
Центральный банк занимает в системе органов государственного управления поистине уникальное положение. Его председатель-- один из трех (наряду с президентом и премьер-министром) высших чиновников, имеющих возможность лично определять реальную экономическую политику страны. Зависимость ЦБ от формально более высокопоставленных государственных структур ограничивается возможностью изменения закона о его деятельности и смены его руководителя.
В настоящее время Центральный банк выполняет три основные функции. Главная функция ЦБ — макроэкономическое регулирование: контроль за изменением денежной массы и, соответственно, за стабильностью национальной валюты. Используя такие инструменты, как изменение ставки процента, курса доллара и обязательных резервов коммерческих банков, а также операции на рынках ценных бумаг, он оказывает едва ли не решающее влияние на инфляционные процессы в экономике страны. До 1994 года в его арсенале был такой инфляционный инструмент, как льготное целевое кредитование коммерческих банков, а предоставление льготных кредитов Министерству финансов на покрытие бюджетного дефицита прекратилось лишь с апреля 1995 года.
Вторая функция Центрального банка — регулирование деятельности коммерческих банков, что является его исключительной компетенцией.
Третья функция — коммерческая деятельность, осуществляемая как непосредственно, так и через участие в капиталах бывших государственных банков. Эта сфера неуклонно сокращается, так как самофинансируемый орган государственного управления — нонсенс. Первый шаг к декоммерциализации Центрального банка был сделан в ходе подготовки действующей ныне редакции закона о нем, предусматривающей лишение его долей в капиталах коммерческих банков. Однако совсем свести к нулю коммерческую деятельность ЦБ сейчас нельзя, так как многие необходимые сегодня способы макроэкономического регулирования (например, операции на валютном рынке или на рынке ценных бумаг) "попутно" приносят прибыль. Правда, с 1994 года вся объявленная прибыль ЦБ идет в доход бюджета.
Центральный банк сейчас не только наиболее квалифицированная, но и наиболее закрытая структура государственного управления. Утечки информации из нее минимальны и, как правило, немедленно заглушаются механизмом контрпропаганды (распусканием вдогонку к ушедшей информации букета правдоподобных слухов), отлаженным еще в 1991 году, когда единственным доступным способом стабилизации денежного обращения оставалось распространение слухов о новом обмене денег. Это создает все необходимые предпосылки для того, чтобы сделать Центральный банк и наиболее эффективным органом государственного управления.
Путь к цивилизации
Самостоятельность Центрального банка России, как и аналогичных органов других стран, обусловлена исключительной важностью сферы его деятельности и необходимостью вывести эту сферу за пределы политической борьбы. Ибо использование механизмов регулирования кредитно-финансовой системы страны — наиболее эффективное и вместе с тем наиболее опасное для экономики оружие политической борьбы. Именно такую картину мы наблюдали в 1991 году — единственном периоде нашей истории, когда Центральный банк активно участвовал в политической борьбе. Сохранение независимого статуса ЦБ не могло изменить практику зависимости ЦБ от политической власти. Вначале от хасбулатовского Верховного совета, позднее не без участия тогдашнего председателя ЦБ России Георгия Матюхина от правительства.
В результате всю первую половину 1992 года он слепо шел в русле гайдаровской политики, приведшей к острой нехватке денег в обращении и кризису неплатежей. И то, что ответная реакция экономического организма в первую очередь была направлена именно на ЦБ, подтверждает тот факт, что он был главным инструментом осуществления финансовой политики. Еще Матюхин успел осознать необходимость ее кардинального смягчения и даже успел расписаться на новой пятитысячной бумажке. Но печатать ее пришлось уже Виктору Геращенко, начавшему похороны монетаризма с установления на фабрике Гознака сушильной машины, так как до того, по живому свидетельству, только что отпечатанные листы денег сушили вручную, размахивая ими в воздухе.
Приход Геращенко поставил крест как на монетаризме, так и на его догматических приверженцах, которые, не сумев выработать адекватной собственным реформам экономической политики, были сначала лишены реального влияния на народное хозяйство, а затем и вытеснены из состава правительства. Именно он сделал Центральный банк действительно самостоятельным органом государственного управления. Однако для Геращенко самостоятельность его организации отнюдь не была самостоятельной ценностью. Именно "руки на протезах" подписали весной 1993 года первое соглашение с правительством о координации экономической политики, эти руки летом 1993 года взяли на себя необходимое отсечение от российской финансовой системы стран СНГ. А еще через год, в августе 1994, "инфляционист" Геращенко ради поддержки правительства сдерживал инфляцию. Как мы сегодня знаем, ценою собственной карьеры. Таким образом, добившись независимости, четко и жестко обозначив границы исключительной компетенции ЦБ, Виктор Геращенко пошел затем на максимальное согласование и сближение политики банка с политикой правительства.
Эту линию продолжила и развила Татьяна Парамонова, с приходом которой ЦБ переживает третий этап своего пореформенного развития. Для него характерно нарастание координации действий с правительством, с одной стороны, и жесткое дистанцирование от коммерческих банков — с другой.
Координация достигла апогея 5 июля 1995 года, когда сбылась мечта субъектов российской экономики о предсказуемости и стабильности одного из главных источников ее неопределенности — валютного рынка.
Второй составляющей сегодняшней политики Центрального банка является дистанцирование от коммерческих банков, которые по мере укрепления его политического положения из стратегического союзника постепенно превращаются для него в "объект воздействия и регулирования". В принципе это превращение лежит в русле общей вестернизации ЦБ. Попытки отдельных комбанков в той или иной степени взять его под свой контроль или просто внедриться в систему управления ЦБ не были оправданы с точки зрения эффективности управления — в этом случае контролер попадал бы в зависимость от контролируемого. А этого сейчас никто не допустит.