Четыре медали чемпионата мира в Пхенчхане — две золотые за эстафету и масс-старт, а также две бронзовые за спринт и гонку преследования — возвели 30-летнюю москвичку олимпийскую чемпионку ОЛЬГУ ЗАЙЦЕВУ в ранг лидера сборной России. Однако сама спортсменка в интервью ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ категорически не согласилась с таким определением. Свой успех в Корее она связала с пиком спортивной формы, пришедшимся на чемпионат, и рассказала о том, как ей удалось его достичь к точно назначенному сроку впервые за много лет выступления на высшем уровне.
— Чемпионат мира в Корее четвертый в вашей карьере, но лидером сборной вы стали впервые с 2003 года. Чем вы это можете объяснить?
— Биатлон такой вид спорта, где сегодня лидер ты, а завтра кто-то другой. У нас каждая способна стать лидером. Помню, как в 2003 году я победила на первом этапе Кубке мира, потом был спад, а перед чемпионатом мира еще одна победа. Но в самый его канун я заболела — и форма ушла. С тех пор перед основными стартами со мной происходило одно и то же. Только теперь могу наконец-то сказать: я стала взрослая и опытная. С опытом и вести себя начинаешь иначе. К нынешнему чемпионату, путь к которому из-за родов и последующего полуторагодичного грудного вскармливания сына был крайне тяжелым, я впервые подошла без потерь. Благодарю всех, кто верил в меня, помогал и терпел — Александра Тихонова, тренеров, Москомспорт, ШВСМ. Меня взяли в сборную, несмотря на мои сороковые места на прошлогоднем Кубке Европы и ребенка, которого я, тренируясь, продолжала кормить вплоть до предсезонной вкатки. Знаю, как они боялись, что я не успею набрать форму и не покажу на чемпионате никаких результатов вообще. Но дали мне возможность решить все свои личные дела и дождались. Мой результат сложился из терпения, чутья и вложенной в меня работы. Но в Пхенчхане пошли вдруг разговоры о якобы грядущей смене тренерского состава...
— Как вы на них реагировали?
— Хорошо, слухи оказались пустыми. Во всяком случае, руководители СБР здесь на собрании объявили, чтобы мы не волновались, замен не будет. А за тренеров Александра Селифонова, Николая Загурского, Сергея Ефимова, всех других специалистов сборной я лично — горой. Мы вместе прошли долгий путь и сработались. Сезон у меня получился плодотворным во многом из-за новой техники передвижения на лыжах, измененной Сергеем Ефимовым. Он пришел из лыжных гонок и привнес в подготовку специфические нюансы. У многих биатлонистов есть замечательные личные тренеры, такие, например, как моя сестра Оксана Рочева, но все мы должны тренироваться в сборной. А выжить в ней и показывать хорошие результаты может, поверьте, не каждый. Я понимаю, что, несмотря на все наши желания и мнения, решать и внедрять новое будет руководство СБР. Новая метла, как говорится, по-новому метет. Но наша система тренировок наработана годами, и я убеждена: русская школа биатлона — сильнейшая в мире. У нас есть одна большая проблема — отсутствие своих винтовок и патронов. Но это проблема отечественной промышленности. Скорей бы уже и у нас начали производить спортивное оружие высокого качества. Еще нам нужен четвертый сервисер. Если новое руководство хочет изменений, лучше бы оно вносило их, скажем так, "добавками", не ломая все кардинально.
— Выиграв эстафету, вы вспомнили Турин?
— Эмоции были идентичны. Но и только. Здесь была совсем другая эстафета, в которой с нуля пришлось доказывать, что нас не сломить, что стартовать с третьего ряда для нас не проблема и сильнейшие в этом виде именно мы.
— Чем вы "взяли" немок?
— Они были явно не в форме. Думали, наверное, что нас сломали. А, может быть, испугались ветра? Да, какая разница, что они думали? Просто мы были сильнее.
— Как вы угадали, что пик вашей формы придется на эстафету и масс-старт?
— Я же теперь опытная. Мне достался самый ответственный и самый тяжелый четвертый этап. Я переживала страшно и, признаюсь, больше верила в девчонок, нежели в себя. Но именно неуверенность и страх в конечном счете помогли сконцентрироваться и выдать максимум. Все отработали отлично, потому что сделали главное — не допустили больших отрывов. Светлана Слепцова молодец — на стойке отстреляла в ритме и на ноль. Это ее подхлестнуло, и она выдержала скорость до финиша. Аня Булыгина волновалась страшно, но и она была рядом с лидерами. Как же мы в разминочной комнате ругали ее за мандраж на стойке! Она справилась с эмоциями, добила мишени дополнительными патронами, хотя в такой ситуации можно было сделать и штрафной круг. Ну, а потом я вышла разминаться и за Ольгой Медведцевой уже не смотрела. Знала одно: опытный боец, она свое отработает. А в голове меж тем стучало: только бы мне самой теперь на штрафной круг не уйти. Ужас, как боялась подвести команду. Но то ли пик формы пришел, то ли звездный день настал, но я сконцентрировалась и на трассу, и на стрельбу. Наши болельщики мне кричали: "Нам нужен гимн!", и я про себя эти слова, как заклинание, повторяла.
— А не наши кричали вам на последнем кругу: "Допинг-тим"...
— Злые, завистливые и недалекие люди. На таких я не обижаюсь.
— Чем вы можете объяснить вспышку ненависти к россиянам со стороны спортсменов и тренеров других команд? Ведь в других видах спорта на допинговые инциденты никто так бурно не реагирует.
— Я далека от мысли: дескать, подумаешь допинг, ну, и черт с ним. Я за чистую игру и против допинга. А гнев таких людей, как тренер шведской сборной Вольфганг Пихлер, по-моему, это результат, прежде всего, политики. Политика — везде, и все решается исключительно на высшем уровне. Иностранных спортсменов их руководители, мне кажется, загнали в такое положение, когда они не знали, как себя правильно вести. Отсюда и все эти косые взгляды. Видно было, что они злы и обижены из-за того главным образом, что не понимали сути происходящего. Отсюда и агрессия.
— А поздравляли вас соперницы искренне?
— По природе я очень открытый и откровенный человек, меня можно читать как книжку. Поэтому думаю, что и ко мне все так же по-доброму относятся и поздравляют от души. Но вообще-то, когда ты стоишь наверху, можно уже не обращать внимания, искренние ли эти поздравления или не очень.
— Что может вас вывести из себя?
— Множество вещей и множество ситуаций. Но вся штука в том, что выходить из себя ни в коем случае нельзя. Вот приеду домой, вот тогда уже и выйду. Перед родными, которые меня знают и принимают такой, какая есть. Они поймут и поддержат. А во всех остальных случаях я учусь контролировать свои эмоции. Не всегда, правда, получается.
— Какой из чемпионатов был для вас самым сложным?
— По обстановке в команде — этот. И по подходу к нему тоже. Но мое тяжелое возвращение состоялось, и теперь я готова работать дальше. На оставшихся этапах Кубка мира мне предстоит понять главное — на что способен мой организм? А желание учиться и соревноваться дальше у меня сейчас огромное.