размышляет Софья Дымова
Один из наиболее востребованных в мире камерных ансамблей посещает Петербург на пике своей карьеры. Образовали его почти тридцать лет назад уроженцы Зальцбурга два брата и сестра Хагены: скрипач Лукас, альтистка Вероника и виолончелист Клеменс. В этом семейном подряде позицию второй скрипки, наименее приметную (насколько вообще можно говорить о неприметности в случае с квартетом), больше двадцати лет занимает немец Райнер Шмидт. Хаген-квартет работал с Николаусом Арнонкуром, то и дело играл у Гидона Кремера в Локенхаузе и очень быстро взобрался на концертный и граммофонный Олимп. В Мариинском концертном зале они сыграют три квартета: так называемый "Императорский", один из последних у Гайдна; Девятый бетховенский — до-мажорный, ор. 59, третий из трех, посвященных русскому посланнику в Вене графу Разумовскому; и жесткий постромантический Третий Бартока.
Стиль Хаген-квартета можно условно назвать домашним музицированием. Уж где-где, а в Австрии, в которой эта традиция никогда не прерывалась, знают, что это такое. Неудивительно, что господам Хагенам удается сохранить свою особо доверительную интонацию в слишком просторных для струнного квартета залах, — семья все-таки. А господин Шмидт — друг семьи. И все они на сцене как бы немножко перевоплощаются в любителей. Наверное, с подобной осторожностью и деловым пиететом проводили нотные читки Гайдн со своими коллегами и сиятельными хозяевами-заказчиками. Или веком позже друзья Брамса — хирурги да юристы — на досуге пытали Бетховена насчет последних квартетных тайн бытия.
Примерно так играли в "золотой век" музыки, когда квартет был частным жанром, еще не переместившимся из гостиной салона в концертный зал, — произошло это только в конце XIX века. Впечатление такое, что, имея дело с венскими классиками, участники квартета из Зальцбурга мимикрируют под эту манеру: аккуратно приглушают виртуозный блеск, которого им, конечно, не занимать, и раздумчиво проговаривают музыкальный текст. Это медленное чтение, возведенное в эстетический принцип, медленное зачастую в прямом смысле — темпы у австрийского коллектива, как правило, крайне сдержанные.
Выглядит это все изысканно старомодно. Не потому, что стилистически неточно, а потому, что мы-то слышим музыку двухсот-двухсотпятидесятилетней давности сквозь большое количество другой музыки, более поздней, — а Хагены стараются этого избежать. То есть наши понятия о классицизме эволюционировали, тогда как австрийцы играют, словно после Гайдна и Бетховена не было ни Лигети, ни Шенберга.
Едва, однако, речь заходит о музыке ХХ века, Хагены полностью преображаются. Хорошо, что в программе есть одно сочинение, которое позволит увидеть эту исполнительскую метаморфозу, — Третий квартет Бартока. Если к хагеновскому Бетховену и особенно Гайдну есть разнообразные стилистические вопросы, то Барток звучит у них абсолютно бесспорно — как ураганный делириум. С венгром у Хаген-квартета полное эстетическое слияние, и можно предположить, что именно он окажется гвоздем программы.
Санкт-Петербург, Концертный зал Мариинского театра, 4 марта, 19.00