Концерт эстрада
На концерте Жана Татляна в Театре Эстрады не было аншлага, а те зрители, которые занимали места в партере, были, похоже, знакомы между собой. В программке вечера отдельные страницы были посвящены "шестисотлетнему пребыванию армян в Москве" и "трехсотлетнему — в Санкт-Петербурге". На выступлении 65-летнего "гражданина мира", ставшего прообразом всех ресторанных музыкантов страны, побывал БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ.
Сначала показали небольшой биографический фильм о музыканте. Он родился в Салониках. Когда в Греции, как сказал закадровый голос, появились сталинские эмиссары, агитировавшие армян возвращаться на родину, семья Татлян отправилась в Ереван. Еще в юности певец успел поработать в сухумской филармонии и окончить эстрадное училище в Киеве, потом был солистом государственного джаз-оркестра Армении и в конце концов переехал в Ленинград, где сделал блестящую карьеру и создал собственный оркестр.
В 1971 году эмигрировал в Париж, работал в русских варьете, а уже в 1976 году представлял Францию на 200-летии США и получил контракт в Лас-Вегасе. В начале 1990-х вернулся в Россию. Историю "гражданина мира" Татляна проиллюстрировали фотографиями с мировыми звездами — Лайзой Минелли, Шарлем Азнавуром, Томом Джонсом и др. А вот о времени после второго возвращения из фильма мало что можно было понять. Живет он под Санкт-Петербургом, в жизни сообщества отечественных эстрадных звезд старшего поколения практически не участвует — редко "светится" в телепрограммах и на чужих юбилеях.
Когда погас экран, из глубины зала на сцену вышел с микрофоном седой человек, определенно стремящийся стареть так же красиво, как его кумир Шарль Азнавур. Он начал со своего старого шлягера "Фонари". Пел, двигаясь между рядов, кого-то поцеловал в партере. К несомненному разочарованию части зрителей музыкантов на сцене не было. Те, кто помнят певца по славным временам конца 60-х, не могут себе его представить без оркестра, многие сегодняшние звезды начинали в этом коллективе. В Театре Эстрады Жан Татлян пел в сопровождении "минусовой" фонограммы. Пошутил: "Ничего, что я пою живьем? Попадать в фонограмму — это же надо иметь особый талант!" Однако звучания живых инструментов определенно не хватало. К тому же часть аккомпанемента была записана, мягко говоря, не в самых дорогих студиях. Звучание ресторанных синтезаторов, называемых в народе самограйками, местами резало слух.
Возможно, самим понятием "ресторанный звук" российская сцена во многом обязана Жану Татляну. Причем вряд ли он придумывал его специально. По природе он, судя по всему, действительно очень музыкален. Однако наложившиеся один на другой акценты, особое дыхание, специфическая вокальная подача господина Татляна — все это уже после его отъезда в эмиграцию нашло отголоски в манере сотен ресторанных исполнителей страны, а позже уже в наше время — в каждой второй песне "Радио Шансон". Это такое неповторимое сочетание несомненной мощи голоса с цыганским надрывом и безвкусицей совковой эстрады.
Исполнение песен, посвященных судьбе его народа, вызывало более сильные эмоции, чем старый "хитовый" репертуар. Во время номера "Арарат" Жан Татлян попросил зрителей зажечь брелки-фонарики, полученные на входе в театр, как свечи в память об армянах, погибших "от рук турок в 1915 году". А следующую песню, гораздо более жизнеутверждающую, посвятил народу Карабаха, где у него тоже есть корни. Когда к Жану Татляну присоединилась пианистка, а позже в руках певца появилась гитара, слово "легенда" в применении к его персоне уже не казалось преувеличением.