Не скажу, что я многого ждал от этого музея. Однажды я рассказал о Музее воды директору музея МАК в Вене Питеру Нойверу, одному из лидеров европейского музейного сообщества, и он едко это дело высмеял. Говорит, в музей попадают такие вещи, которых не осталось, которые вышли из употребления. Как, например, вода. А я рассказывал ему о Музее воды в Петербурге, вещи модной, интерактивной, в красивой водокачке и с элементами шоу. А этот, московский, что ж? Ведомственный музей "Мосводоканала", сформированный к тому же в 1993 году, в лихую, так сказать, перестроечную годину. Да еще цель создания музея — "привить москвичам, прежде всего школьникам, бережное отношение к воде". Чего тут ждать-то?
Оказалось, наоборот. Это прекрасный музей. В нем масса всего интересного. Шесть залов. Первый рассказывает о временах совсем древних, и там не то чтобы особо много интересного — водопроводные трубы в виде выдолбленного бревна. Но модель Водовзводной башни Кремля, в которой воду поднимали с помощью ворота и двух лошадей, вполне приличная. Однако уже второй зал — очень даже. Масса подлинных вещей: проекты водонапорных башен, подлинные инженерные инструменты, всякие пробирки-мензурки с разными реактивами, позволяющими по-разному очистить воду, кабинет, книги, микроскоп основателя Люблинской лаборатории очистки сточных вод Сергея Николаевича Строганова.
Собственно, именно отчет о деятельности этой лаборатории, а также грандиозный атлас системы "Мосводоканала", стоящий у стола Сергея Николаевича, произвели у меня в голове некоторый переворот, который когда-то не случился в петербургском Музее воды. Там я пришел к выводу, что суть экспозиции Музея воды — это движение человечества из бадьи в джакузи. Разные, так сказать, помывочные приборы, все для человека, все вокруг него. Не делайте поспешных выводов, вовсе не так, что только в Москве я осознал: Музей воды — это еще и сточные воды. Нет, не так, хотя в Москве у нас стопроцентная очистка сточных вод, а в Питере — только 85%, то есть 15% они просто льют неочищенными в окружающий мир. Так что понятно, что мы этой темой несколько больше гордимся, чем петербуржцы. Но, глядя на перспективу Люблинских полей орошения, вспоминая их специфический запах, читая про специальные иловоды, которые шли от этих полей к совхозу имени Ильича, я поймал себя на мысли, что это был современный аналог ирригационных систем древности. Знаете, как всю историю Египта можно, в сущности, написать как историю ирригационных каналов на Ниле, а всю историю Рима проложить по гигантским акведукам, которые вели воду в города, так вот и у нас тут Сергей Николаевич Строганов и другие люди учредили что-то похожее. Разница в том, что на место рабов пришли ученые с пробирками, мензурками, весами и атласами, и историю этой грандиозной ирригационной системы, созданной профессорами XIX века, нам тут и излагают.
На втором этаже два основных зала — водопровода и сточных вод и еще два вспомогательных — средств экономии воды и средств очистки сетей. Но главное — это довольно серьезный скачок по времени. Если на первом этаже царит рубеж XIX-ХХ веков — с латунными циркулями, линейками и дореволюционным шрифтом в атласах, то здесь очень чувствуется брежневское время. Посередине, между профессорами, приват-доцентами и Леонидом Ильичем, как будто ничего не было, так, один альбом стахановцев водоканала — и больше ничего (может, эпоха рабского труда?). Зато позднесоветский период представлен как-то прямо грандиозно: масса макетов сложнейших водоочистных, водосборных сооружений, светящиеся схемы-диаграммы, разъяснения разных технологических процессов хлорирования и озонирования воды и т. д.
Опять же это было первое восприятие. Потом я сообразил, что музей основан в 1993 году, когда Леонида Ильича уже давно не было, все это появилось позднее. Но знаете, у технологий тоже есть стилистика. И когда смотришь на километры труб, бесконечные ряды насосов, какие-то клапаны и краны, то как-то невольно вспоминаешь заставку программы "Время" с рядом комбайнов "Дон", двигавшихся по полю до горизонта под музыку Свиридова. Насосы, чувствуется, работают как-то так же, в лад, разом, и даже прибор для разглядывания внутреннего состояния сточных труб — не забились ли? — напоминает тоже то ли комбайн, то ли даже наш луноход, а в его камерах-"глазах" чувствуется сходство с заинтересованным взглядом диктора телевидения Игоря Кириллова. Словом, в этом музее ясно видно, как профессора XIX века придумали эту систему, а потом, через 70 лет, она превратилась в технологию.
Я в принципе готов оспорить тезис Питера Нойвера о том, что музей имеет смысл делать тогда, когда некоторый набор вещей потерял функцию и вышел из обихода. Музей имеет смысл делать тогда, когда в какой-то области сложился вдруг необычный уровень интеллектуальной и технологической культуры — и это стоит зафиксировать. Музей особенно интересно открыть в каком-то совершенно неожиданном месте — ну вот никак не ждешь, что такой сплав физики, химии, технологий и т. д. возник вокруг воды, которая льется из крана. Но, с другой стороны, рассматривая все это, я вспоминал его идею и приходил в ужас.
Слушайте, в этом музее ясно видно, что снабжение Москвы водой — это продукт сложнейшей технологической цивилизации. Это огромные инженерные системы, которые придуманы и созданы совсем в другой стране. Она запускала ракеты в космос и взрывала водородные бомбы, и попутно в силу своей развитости она и воду добывала и очищала таким образом. Но теперь-то у нас страна иная. Нам бы как-то вот навроде Водовзводной башни: ворот и два коня его крутят. Или четыре таджика. Умники уехали в Америку, средний инженерный состав десять лет назад ушел в челноки и не вернулся. А ну как эта система, умеющая отжимать осадок из сточных вод в едва что не строительный материал и возвращающая воду назад полностью очищенной, гикнется? Как бы она уже в музее, уже немного выходит из употребления, скоро ее никто не сможет сделать, как никто не может рисовать на уровне Леонардо и Рафаэля. Иловоды, скажем, в Люблине уже два десятилетия как засорились, и их больше не чинят. Стране не нужна такая ирригационная система.
Римляне строили акведуки, позволявшие доставлять в город воду из горных источников с Альп, чуть не за тысячу километров — и вода не загрязнялась, даже сохраняла температуру. Но потом случились варвары, и в городе свежей воды уже не было. Вернее, из акведуков еще тысячу лет как-то капало, и на питье хватало. А мыться перестали. А ну как мы в начале такого же периода?
Саринский проезд, 13, вход свободный, по предварительной договоренности