Время вспять

выставку посетила Маша Цуканова

В этом году Франсуа-Поль Журн, возможно, самый титулованный часовщик современности, не показал на Женевском часовом салоне никаких новинок, как это обычно бывает. У мастера возникли задержки с доработкой и доставкой модели Centigraphe и тонкого минутного репетира, поэтому текущий год он решил посвятить выполнению накопившихся за два года заказов. Конечно, через пару месяцев он обещает показать нечто новое, но это будут строго лимитированные часы.

Тем временем кое-какие сложные и диковинные механизмы все же были представлены на мануфактуре F. P. Journe. Мастер выставил тут коллекцию итальянца Аусано Музы — 12 настольных часов, собранных с 1770 по 1851 годы во Франции. Выставка с доходчивым названием "Шедевры французских часовщиков" разместилась прямо в парадном зале мануфактуры Журна и будет открыта для всех любопытных до 6 февраля. Она заслуживает внимания и сама по себе, но еще интереснее становится оттого, что можно беспрепятственно проникнуть на фабрику Журна, которая крайне точно передает дух его марки. Это крохотное здание на rue de la Synagogue стоит особняком среди всех прочих домов — совсем как маленькая независимая марка F. P. Journe, выпускающая свои сверхсложные лапидарные модели без оглядки на тренды, диктуемые большими часовыми домами. Тут даже потолок "говорящий": фрески с первыми небесными картами Апиануса, астронома при дворе Карла V, указывают на то, что настоящие часы — не модный аксессуар, а научный инструмент. Эта идея лежит в основе философии F. P. Journe. Показательно, что время на мануфактуре Журна определяют не по современным часам, а по трехметровому астрономическому титану 1855 года, созданному Луи Константеном Детушем,— он занимает в зале самое почетное центральное место.

Журн, рожденный и начавший карьеру во Франции, затеял выставку, чтобы указать на корни современного часового искусства — и, конечно, намекнуть на свою роль преемника тех высоких традиций.

Здесь представлены два механизма прославленного королевского часовщика Жана Антуана Лепина (которому человечество обязано, например, арабскими цифрами на циферблатах). Первые — футуристические астрономические часы в виде перевернутой буквы Y (1814), а вторые — прямоугольный маятник с годовым и зодиакальным календарем, созданный специально для императрицы Жозефины де Богарне. Эти часы можно было бы принять за образец чистого югендстиля, если бы не подпись "1809" (еще один "югендстиль" можно найти на выставке у Антида Жанвье, 1801-1802).

Скорее скульптура, чем часы,— нимфа с цветком, в котором притаился циферблат. Клод Галле тоже сделал их для Жозефины де Богарне (1810-1815). Еще одни скульптурные часы — с тремя золотыми грациями — тоже явно предназначались для дамы (женщин и тогда красивая форма занимала больше, чем усложнения). Их смастерил Пьер Филипп Томир для графини Монтенбло (1814-1815).

Тут же представлены часы лепиновского зятя и преемника — Рагю-Лепина. И эти были созданы для Жозефины: из-за механизма с двумя симметричными утяжелителями на перекладине эти часы напоминают весы правосудия (1808-1809). Удивляться такому количеству часов для первой жены Наполеона не стоит — она страстно их любила. Легенда даже гласит, что самые первые наручные часы были сделаны как раз для нее — в 1809 году по заказу Жозефины основатель дома Chaumet, придворный ювелир Нито вмонтировал механизм в дамский браслет.

Два экспоната созданы Робером Робэном. Любимые астрономические часы Луи XVI — это целая скульптурная группа, созданная при участии королевского скульптора Луи Симона Буазо,— юноша, внимающий Геометрии (1782-1788). Вторые часы — это вытянувшийся ввысь, подобно Empire State Building, астрономический скелетон, где механизм виден сквозь циферблат (1789-1799).

Еще один впечатляющий сюрреалистический скелетон с девятью отдельными циферблатами и индикаторами был сделан Жаном Луи Буше — конечно, такой сложный механизм мог быть посвящен лишь главному тренду тех лет, астрономии (1781). Есть на выставке и скелетон в очень модной по тем временам оправе — это часы в форме лиры, увенчанные не головами орлов, как принято, а петухов — символов Франции. Их сделал Матье Ле Жен (1780). Более скромная лира с традиционными барочными гирляндами и листьями нашлась у Жана Фола, он сделал их для тогдашнего министра почты (1783-1787). Еще один традиционный барочный сюжет — пару упитанных ангелов — можно увидеть на астрономических часах с маятником Луи Константена Детуша (1849-1851).

За экспонатами выставки — какими бы древними они ни были — скрывается одна очень важная и новая идея о потреблении. Роскошь, долгое время бывшая экстравертной, потихоньку становится интровертной. Показные машины, одежда, напыщенные часы подвигаются, чтобы дать место чему-то более личному, приватному — например, домашним коллекциям настольных часов.