GUIDE: Ваш банк один из немногих на Дальнем Востоке столкнулся с проблемой массового изъятия средств со счетов. Какова причина этой ситуации, ее последствия?
АНДРЕЙ ШЛЯХОВОЙ: Информационная атака, которой подвергся наш банк, это пример использования тяжелой для банковского сектора ситуации на рынке в конкурентной борьбе теми банками, которые получили поддержку государства и пытаются развить филиальную сеть или увеличить объемы бизнеса любой ценой, так как в рыночной экономике при стабильной ситуации у них нет для этого реальных преимуществ.
G: Аналогичные ситуации были в центральных регионах России, но в больших масштабах. Почему у нас это не распространилось дальше, и есть ли вероятность повторения ситуации в регионе?
А.Ш.: Последствия такой тактики для банковского сообщества негативные. В стране много банков покачнулось, навскидку могу назвать уральский банк «Северная казна». Даже президент Дмитрий Медведев на совещании с правоохранительными органами обозначал эту проблему и поручил правоохранительным органам пресекать попытки нажиться на последствиях мирового кризиса, распуская недостоверные слухи о проблемах в конкретных банках.
G: Вообще, есть ли существенные региональные отличия дальневосточной банковской системы?
А.Ш.: Я считаю, есть. Мы напрямую, не так сильно, зависим от ситуации в европейской части России. Когда там начинается кризис, мы можем еще вполне хорошо себя чувствовать и подготовиться к грядущим изменениям. Дело в том, что региональная банковская система действует по другим синусоидам. Мы обслуживаем тот бизнес, который в большей степени ориентирован на АТР.
G: Следовательно, есть и оборотная сторона — локальные проблемы?
А.Ш.: Конечно. К примеру, сейчас многие предприятия, нацеленные на экспорт круглого леса (который сейчас практически прекращен), имеют трудности с возвратом кредитов.
G: Еще актуальна проблема банковской ликвидности?
А.Ш.: Сейчас такой проблемы нет.
G: Основной причиной проблем в реальной сфере экономики называют отсутствие возможностей кредитования, по крайней мере — на прежних условиях. Насколько ужесточились требования банков?
А.Ш.: Процентные ставки по кредитам значительно повысились, исходя из того, что в мире, а затем и в нашей стране возник дефицит средств. Если раньше по банковской системе региона процентная ставка составляла в среднем 11–15%, то сегодня — 18–25%.
G: Объем кредитования снижен?
А.Ш.: Не прокредитованы те предприятия, которые не могут окупить эти ставки. Физлицам также тяжелее возвращать кредиты, полученные под более высокие процентные ставки.
G: Количество заемщиков уменьшилось?
А.Ш.: И количество заемщиков, и объем выданных средств. Назову данные по нашему банку: за октябрь–декабрь кредитный портфель уменьшился на 1 млрд руб. и составил 13 млрд 560 млн руб. Хотя, если сравнивать объем кредитного портфеля на 1 января 2009 года с объемом на 1 января 2008 года, он увеличился на 2,6 млрд руб. То есть в целом за год рост произошел, несмотря на снижение в октябре–декабре.
G: Каковы сегодня критерии платежеспособности предприятия?
А.Ш.: В банках ничего не изменилось. Ничего нового в подходе к комплексной оценке платежеспособности предприятий нет. Но многие предприятия перестали попадать под категории заемщиков, которым существующего объема бизнеса достаточно для возврата кредитов. Возросли риски по предприятиям определенных секторов. К примеру, есть проблемы у металлургов, объем сбыта у которых снизился, и в других отраслях.
G: Набиравшая в последние годы обороты ипотека резко затормозила. Ваше видение развития ситуации?
А.Ш.: Произошло удорожание кредита, естественно — снизился спрос, но падение цен на жилье снова его оживит. Поэтому, когда эти две кривые пересекутся, следует ожидать роста объемов ипотечного кредитования.
G: Долгое время в России не признавали наличие кризиса. Насколько это умалчивание было целесообразным?
А.Ш.: Я, наоборот, считаю, что кризису уделяют слишком большое внимание. Идет запугивание населения. Даже те, кто не собирался сокращать свои расходы, начинают это делать — на всякий случай. Человек начинает копить деньги. Для экономики это невыгодно, ей нужно, чтобы люди тратили свои средства.
G: Какие реальные шаги можно предпринять, чтобы поправить текущую ситуацию?
А.Ш.: Сейчас стабилизация — это вопрос времени и ситуации в мире. Как только экономика США пойдет вверх, она подтянет всех остальных. Хотим мы этого или не хотим, сейчас США — рынок №1 в мире, и вслед за ростом потребления в США активизируется Китай, который работает прежде всего именно на этот рынок, начнется рост цен на сырье… а там сработает цепная реакция и начнет подниматься экономика сырьевых стран.
G: Каким должен быть механизм государственной поддержки предприятий в период кризиса?
А.Ш.: Нам надо наполнять банковскую систему, и она вычленит здоровые предприятия среди малого и среднего бизнеса. Банковская система несет свои риски при распределении этих средств, плюс двойной контроль со стороны государства. Поддержка предприятий напрямую ничего не даст, кроме ущерба. Вспомните середину 1990-х годов, когда была финансовая поддержка предприятий, золотые займы. Где все это? Пропало. Ну, накажут несколько человек, а миллиарды уйдут.
Конечно, допустимы случаи поддержки социально-значимых отраслей или предприятий, когда социальный ущерб намного опасней экономического. Но не нужно возводить в систему единичные случаи.
G: Что вы извлекли из опыта 2008 года?
А.Ш.: Я сделал вывод: как бы благополучно ни развивался бизнес, расслабляться нельзя, нужно всегда быть начеку. И еще я отметил, что у меня очень хороший коллектив, который может справиться с нестандартной ситуацией.
G: Какой у вас прогноз относительно развития кризиса?
А.Ш.: У экономистов две точки зрения, одни считают, что к концу 2009 года будет стабилизация ситуации, другие пессимистично полагают, что кризис продлится не менее четырех лет. У меня взгляд очень оптимистичный. Кризис — это новый толчок к развитию экономики. Это как наводнение, которое смывает все лишнее, промывает застои. Умирают нежизнеспособные элементы, возникает приток «свежей крови» на рынок. Я думаю, к середине лета появятся положительные тенденции в экономике.