После признания независимости Абхазии и Южной Осетии Россия не раз давала понять, что конфликт в Приднестровье она намерена решать только на основе территориальной целостности Молдавии. Спецпредставитель ЕС по Молдавии КАЛМАН МИЖЕИ объяснил корреспонденту "Ъ" ВЛАДИМИРУ Ъ-СОЛОВЬЕВУ, как в Европе видят разрешение этой проблемы.
— Еще летом прошлого года было впечатление, что конфликт в Приднестровье вот-вот будет урегулирован. Почему процесс снова застопорился?
— У меня немного другой календарь. Как раз до лета была хорошая динамика, а потом все затихло. Я имею в виду действительные усилия по урегулированию конфликта. Усилия эти должны быть совместные. Наши российские партнеры употребляют в этом смысле формулировку "командная работа". Я посещал Москву, чтобы стимулировать эти командные усилия, и провел довольно плодотворные встречи с российскими коллегами.
— У вас нет ощущения, что в этой команде плеймейкером хочет быть именно Россия?
— В переговорном формате 5+2 есть партнеры, которые по разным причинам более важны для Молдавии. Есть страны-соседи, есть ЕС со своим большим и привлекательным рынком и есть Россия, которая по историческим причинам является очень важным партнером. Но только совместно мы сможем найти приемлемое решение конфликта в Приднестровье.
— А отчего переговорный процесс встал?
— Здесь комплекс причин. Перечислять их можно долго. В этом году урегулирование осложняет еще и кризис.
— Как вы думаете, до парламентских выборов в Молдавии возможно какое-то движение?
— Мы готовы в любой момент начать переговоры и сказали об этом российским партнерам. Я не считаю, что перед выборами нельзя ничего решить. Я предлагал российским коллегам сейчас интенсифицировать политический диалог таким образом, чтобы между Кишиневом и Тирасполем крепло взаимопонимание. Конечно, маловероятно, что именно сейчас наступит некий перелом. Но вообще-то мы к нему готовы в любой момент.
— Вторая встреча Владимира Воронина и Игоря Смирнова ничего не принесла...
— Важно, чтобы Воронин и Смирнов в принципе встречались и общались. Это должно быть в порядке вещей, а не сенсационным событием. Поэтому нас радует уже то, что встреча была. Они учредили пять рабочих групп по укреплению мер доверия, и нужно, чтобы группы эти на самом деле работали, а внешние партнеры вроде Евросоюза и России им бы помогали.
— У вас нет впечатления, что лидер Приднестровья соглашается встречаться с молдавским президентом только потому, что на этом настаивает Москва?
— В этом прежде всего должно быть заинтересовано население Приднестровья, которое уже много лет находится в подвешенном состоянии, в изоляции. Это особенно проявилось во время газового кризиса, когда многие населенные пункты непризнанной республики остались без газа.
— Ну и когда же ваша сборная команда дипломатов вплотную займется урегулированием?
— Думаю, что после выборов в Молдавии на этом будет проще сконцентрировать все усилия. Если все стороны согласятся, то можно будет начать серьезно работать над урегулированием и его конкретным содержанием. Важно, чтобы партнеры на политическом уровне обсуждали между собой, что их устраивает, а что нет. В прошлом году российские СМИ писали, что Москва хочет в одиночку решить этот конфликт. Это было бы неприемлемо: только в формате 5+2 можно решить проблему.
— А в Москве с этим согласны?
— У меня такое впечатление, что да.
— Есть ли конкретный проект урегулирования, который уже обсуждается?
— Если начать работать, его можно подготовить довольно быстро. Кроме того, молдавская сторона передала всем сторонам свой пакет. К нему могут быть критические замечания, но этот пакет предложений может стать основой обсуждения. Тем более что мы открыты для всех инициатив, основывающихся на принципах территориальной целостности Молдавии.
Я вам скажу еще одну важную вещь. В европейских столицах полагают, что между инициативой президента России Дмитрия Медведева, касающейся разработки договора о евроатлантической безопасности, и приднестровским конфликтом есть прямая связь. Успешное сотрудничество в Приднестровье может вселить в европейцев уверенность, что сотрудничество над более масштабным проектом может быть жизнеспособным.